Мэри, пока она совсем не разъярилась и стала бешено насаживаться на меня, пытаясь достичь оргазма, приход которого я специально оттягивал. Я наслаждался ее необузданным желанием. Мне даже нравилась боль, которую причиняли ногти Мэри, впивавшиеся мне в спину, ибо я знал, что причиной тому распаленная мной страсть. Когда она почти закричала «о Господи, сейчас, Чарли, сейчас!», мы кончили вместе. Обессиленные и слишком довольные, чтобы разлеплять наши тела, мы лежали потные, упиваясь нашей близостью. Через несколько минут Мэри прижалась губами к моему уху и прошептала: «Боже мой, я даже не подозревала, что может быть так хорошо и можно чувствовать такую полноту. Я могла бы умереть сейчас, это был лучший день в моей жизни. Я люблю тебя, Чарли, я люблю тебя всем сердцем». Я сжал ее в объятиях, давая понять, что все слышал и благодарен ей за эти слова. Мы так и уснули, проснувшись утром в обнимку.

Я постарался подарить эту ночь Мэри, но желание устроить ей незабываемый секс вызвало немало новых чувств и у меня самого — я стал о себе лучшего мнения. Ощущение было такое, будто я что-то завершил, и жизнь для меня только начиналась.

Когда на следующее утро мы выбрались из постели, я понял, что Мэри тоже изменилась. Она была готова сделать для меня все что угодно. Мэри приготовила мне чай и завтрак и, уходя на работу, спросила, достаточно ли у меня денег на день. Она поинтересовалась состоянием моих финансов впервые — это было мило. Поцеловав меня на прощание, она сказала: «Мне бы так хотелось заняться любовью перед работой, но ты, дурачок, все мне там растерзал». Мы все еще смеялись, когда Мэри выходила из квартиры.

Дарлин оставалась в постели, пока Мэри не ушла на работу. Выйдя из спальни, она продефилировала по комнате в одних трусиках. Я лишь взглянул в ее сторону, подумав: «Маленькая сучка дразнит меня. Вот зараза, ведь не подойдет ко мне». Дарлин пошла мыться, налила себе воды в ванную и, забравшись туда, позвала меня: «Чарли, не потрешь мне спинку?» — «У меня сегодня нет времени, детка, надо о многом подумать», — ответил я. Все утро Дарлин старалась мне угодить. Я позволял ей делать мне приятное, но игнорировал попытки соблазнить меня. При всяком удобном случае Дарлин извинялась за вчерашнее. Если она и поняла, что мы с Мэри занимались любовью всю ночь, то виду не подала.

Во второй половине дня я взял гитару и отправился в кампус. Я специально вернулся домой поздно, не представляя, что теперь делать с девушками. Я пришел где-то около полуночи. Дарлин уже легла спать, а Мэри ждала меня с распростертыми объятиями. Мы поговорили о каких-то несерьезных вещах, но очень доверительно. Вскоре мы легли в постель. Сексом мы занимались не так долго, как прошлой ночью, но, прежде чем кончить самому, я как следует удовлетворил Мэри. Утром я провалялся в постели до тех пор, пока Мэри не ушла в свою библиотеку. Как только за ней закрылась дверь, в комнату вошла Дарлин. Она ревновала и хотела знать, что происходит. Я напомнил ей, кто именно из нас ушел на сторону первым, и повторил, что она не принадлежала мне, а я, соответственно, ей. Она расплакалась, клянясь мне в любви. Да никаких проблем, заверил я Дарлин, люби меня, но дай мне возможность быть самому по себе, тогда и у тебя руки будут всегда развязаны. Не прошло и нескольких минут, как мы уже обнимались и целовались, что вылилось в еще один отличный сексуальный марафон. На этот раз я отнесся к Дарлин со всем уважением. Я ласкал ее, дразнил и раззадоривал. Я нашел у нее все эрогенные зоны и вычислил, где ей нравится больше всего. Я контролировал свою эрекцию, пока Дарлин не кончила дважды. Во время второго ее оргазма я кончил вместе с ней, а после нескольких минут отдыха мы начали все снова. Мы не вылезали из постели около четырех часов. Не все время ушло на секс, мы еще и разговаривали и просто наслаждались наготой друг друга. Я добился того, чтобы из Дарлин вырвались все звуки, подслушанные мной два дня назад. К разнообразным стонам прибавился и необычный блеск глаза Дарлин. Кроме того, она согласилась — по крайней мере, на словах — с тем, что будет делить меня с Мэри.

Вечером я зашел за Мэри в библиотеку, и мы пошли домой вместе. По пути я сказал ей, что снова трахал Дарлин. Мэри замерла на несколько секунд, а потом спросила у меня: «Значит ли это, что ты любишь ее больше меня и теперь между нами все кончено?» — «Нет, Мэри, любовь тут вообще ни при чем. Это значит, что я люблю тебя, но не принадлежу тебе, равно как и ты мне. Я не люблю Дарлин, она для меня просто тело, тело, которое мне нравится иметь. Мне нужно кое-что нагнать в жизни, и на самом деле я бы с удовольствием переспал вон с той девицей», — с этими словами я показал на очаровательную особу, проходившую мимо. «Да уж, Чарли, — протянула Мэри, — даже не знаю, как с этим справиться. Ты всегда собираешься так жить?» — «Честно говоря, не знаю, — ответил я, — но пока я живу именно так. Чего бы это ни стоило, я и вправду люблю тебя, и мне отвратительна сама мысль о том, что я могу тебя потерять. Наверное, из-за твоего воспитания мои слова звучат неубедительно, но если ты сможешь забыть всю ту чушь, которую тебе столько лет втирали родители, а им — их родители и так далее, то тебе будет не так уж трудно жить по новым правилам». — «Это для меня слишком, Чарли, — сказала Мэри. — Пока я не могу сказать, что собираюсь делать с этим, нам просто нужно время, а там посмотрим».

Я ожидал, что Мэри вышвырнет меня из своей квартиры или поставит перед выбором: «я или Дарлин». Когда мы с Мэри пришли домой, девочки были немного прохладны друг с другом, но очень вежливы, когда им приходилось общаться. Что касается меня, каким бы грязным ублюдком я ни показался, все равно я наслаждался каждой минутой сложившейся ситуации. Казалось, девушки соревновались в своем стремлении угодить мне. Поэтому в течение нескольких следующих дней я трахался с Мэри ночью, а с Дарлин — днем. Мы ходили куда-нибудь втроем; я гордился собой и своими девочками. Мэри справлялась очень хорошо и ни