Мы — оппозиционеры, мы — маргиналы в Америке, нам редко выпадает случай для публичной защиты и отстаивания нашей позиции на официальной политической арене. «Плохим парням», похоже, всегда удается нас обойти и выйти сухими их воды. Именно поэтому мне доставило некоторое удовольствие услышать, как 18 января 2005 года во время сенатских слушаний по своей кандидатуре на должность госсекретаря Кондолиза Райс получила словесную пощечину от сенатора Барбары Боксер, которая подробным образом задокументировала некоторые серьезные ложные заявления и нестыковки, допущенные Райс в ее попытках оправдать войну в Ираке. Ничего такого, что бы мы, оппозиционеры, не сообщали многократно раньше, произнесено не было, однако факт публичного противостояния с леди-драконом заслуживал внимания уже сам по себе.

Когда Кондолиза Райс попросила задавать ей вопросы, «без того чтобы ставить под сомнение ее объективность или честность», чувствовалось, что ее голос был явно напряжен. Она продолжала защищать свои прежние высказывания и по ходу даже немного переписала историю, заявив, что бесполетные зоны, использовавшиеся США и Великобританией как повод для нанесения многочисленных бомбовых ударов по Ираку, были санкционированы ООН. Нет, на самом деле все не так — это была совместная частная инициатива Вашингтона и Лондона. Затем она сказала, что у США было достаточно оснований опасаться Саддама Хусейна, потому что мы знали, что он обладает биологическим потенциалом, забыв при этом упомянуть — знали об этом именно потому, что сами обеспечили его этим потенциалом в 1980-е годы.

Я даже подумал, что если бы сенаторы оспорили и эти новые заявления Кондолизы Райс наряду со множеством других ее сомнительных высказываний относительно Кубы, Гаити и Венесуэлы (например, она сказала, что ей в голову не приходит ничего положительного по поводу правительства Уго Чавеса), леди-дракон могла бы дрогнуть.

Мне вспомнился Хамфри Богарт в фильме «Бунт на «Кейне», когда в ходе интенсивного допроса перед следственной комиссией ВМС он внезапно вынимает из кармана пару металлических шаров и начинает нервно перебирать их. Это стало концом капитана Квига.

Что, разве бедному оппозиционеру и помечтать нельзя?

Она играла фортепианный концерт Моцарта ре-минор.

И аккомпанировала единственной и неповторимой Арете Франклин. Благотворительное гала-представление в Филадельфии.

На домашней сцене Филадельфийского оркестра.

Перед восемью тысячами зрителей.

И им это очень понравилось.

Сколькие из присутствующих знали, что за роялем сидит настоящий военный преступник, которому еще не предъявлены обвинения?

Виновный в преступлениях против человечества. Защитник пыток.

Руки пианиста, запятнанные кровью.

Руководитель, чей стиль работы в течение многих лет характеризовался двуличием, дезинформацией и откровенной ложью.

Да кому из зрителей это было интересно? Это же Америка.

Родина «хороших парней».

Она же борется против «плохих парней». И мы все знаем, что шоу должно продолжаться.

Поэтому давайте лучше послушаем… Давайте послушаем настоящего чисто американского мастера… Давайте послушаем нашу виртуозную любимицу… Багдадскую душеньку… Мисс Кондолизу Райс!

В отчете, помещенном в мартовском номере за 2007 год журнала Американской медицинской ассоциации «Архивы общей психиатрии» (Archives of General Psychiatry) и составленном на основе интервью с сотнями людей, переживших конфликты 1990-х годов в бывшей Югославии, делается вывод:

«Методики активного ведения допроса или содержания под стражей, включающие в себя невозможность удовлетворения базовых потребностей, использование негативных внешних факторов, насильственное удержание в неудобных положениях, надевание на голову мешка или завязывание глаз, изоляция, ограничение движения, принудительное раздевание, применение угроз, унизительное обращение и другие психологические манипуляции, по сути, мало отличаются от физических пыток в плане причиняемых ими психических страданий, действия механизмов травматического стресса и других долгосрочных травматических последствий».

В отчете сообщается также, что данные выводы не поддерживают тезис о существовании различия между пыткой и «другим жестоким, негуманным и унизительным обращением» (выражение, заимствованное из Всеобщей декларации прав человека 1948 года и часто используемое в международных правозащитных конвенциях и декларациях). Хотя данные конвенции запрещают оба типа действий, в отчете отмечается, что «подобное различие тем не менее подкрепляет ложное представление о том, что жесткое, негуманное и унизительное обращение причиняет меньше вреда и, следовательно, является допустимым при определенных чрезвычайных обстоятельствах»[197].

Данные выводы прямо противоречат частым заявлениям Джорджа Буша, Пентагона и других о том, что они не применяют пыток. Они бы хотели заставить весь мир поверить, что активная психологическая пытка в действительности таковой не является. Конечно, они также широко применяют методы физического воздействия, что в некоторых случаях приводило к смерти заключенного. Член Высокого суда Великобритании Эндрю Коллинз (Andrew Collins) говорит: «Американское понимание того, что является пыткой, не разделяется нами и, похоже, не совпадает с пониманием большинства цивилизованных стран»[198].

Выводы данного отчета не могут, однако, парировать аргумент тех, кто, подобно профессору юридического факультета Гарвардского университета Алану Дершовицу (Alan Dershowitz), любит задавать классический вопрос: «Предположим, что часовой механизм бомбы уже запущен. В результате взрыва могут погибнуть много людей. Только ваш заключенный знает, где находится бомба. Будет ли допустимым применить к нему пытки для получения информации?».

Человечество веками борется за то, чтобы обуздать свои самые низкие инстинкты. Избавление от применения пыток стоит достаточно высоко в списке приоритетов. В 1984 году Генеральная ассамблея Организации Объединенных Наций сделала первый исторический шаг, приняв проект «Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания». Конвенция вступила в силу в 1987 году и была ратифицирована Соединенными Штатами в 1994 году. Во втором пункте второй статьи этой конвенции говорится: «Никакие исключительные обстоятельства, какими бы они ни были, будь то состояние или угроза войны, внутренняя политическая нестабильность или любое другое чрезвычайное положение, не могут служить оправданием пыток».