Слова эти разрешили все сомнения. Умереть ради любви к Христу, принести себя в муку – показалось всем чем-то весьма возвышенным, прямо указанием свыше, в особенности потому, что Мария ради того, чтобы спасти от искушений сатаны бессмертную душу свою, жертвовала грешным, имеющим только временное бытие, телом.

…

– Братья и сестры, призвали мы вас, дабы уведомить, что Мария Магдалина, Христова женщина, диакониса, пророчица во Господе, которую вы здесь видели и слышали и подкрепляли своей верой, выдержав все ужасные нападения и искушения демонов, расхворалась от любви ко Христу и принесла себя в жертву кресту. На той самой поляне, где мы раньше тайно собирались, прежде чем построен был этот дом Господень, соберитесь на рассвете, но тайно, дабы никто не знал, ибо там свершится, чему надлежит быть. А теперь падите все на колени и помолимся.

…

Босая, в широком платье, с плащом распущенных волнистых волос, она шла, как лунатик. Лицо ее было спокойное, тихое, глаза экстатически обращены к небу… Она шла прямо и остановилась у подножия креста, слегка улыбаясь восходящему дню.

Настоятель молча поднял с земли терновый венок и окружил им прекрасную голову. Губы Марии на минуту искривились от боли, но потом снова улыбка появилась на них. Когда стали снимать с нее одежду, она на миг вспыхнула от стыда и закрыла глаза длинными ресницами. На один миг заблистало, как чудная статуя, ее обнаженное тело и неожиданно исчезло из глаз.

Мария быстро упала лицом на крест. Из-под ее роскошных густых волос виднелись только розовые ноги и распростертые руки.

Среди глубокой тишины раздался стук молотка, Когда прибили ей руки и ноги, двое мощных, сильных братьев подняли крест вверх, вставили его в яму и укрепили его.

…

Св. Мария Магдалина. Художник Карло Дольчи

Вдруг Мария стремительно подернулась, волосы ее заволновались, развеялись в стороны, обнаженное тело сильно напряглось. Она вскрикнула пронзительным голосом и страстно прильнула к кресту.

Толпа вздрогнула, тронутая ее голосом, и замерла. Все почувствовали, что начинает твориться что-то необычайное.

Мария еще раз вздрогнула, дернула руки раз, другой и, наконец, оторвала одну с такой силой, что выпал гвоздь, другая ладонь разорвалась вдоль; затем она вырвала вместе с гвоздями ноги, сплелась ими вокруг столба. С тихим стоном она закинула руки на перекладину креста и стала целовать его верхнюю часть непрерывными поцелуями, перекидываясь то на одну, то на другую сторону, как бы чего-то ища. Она впивалась в дерево губами так страстно, что минутами казалось, будто бы ее лицо, прижатое к кресту, все расплющится.

– Он здесь, – задрожал чей-то испуганный голос.

– На колени! – крикнул бледный настоятель.

– На колени! – громко повторили за ним диаконы.

Все упали на колени, и снова стало тихо, как прежде. Мария все сильнее прижималась к кресту. Ее полные белые руки обнимали этот жесткий столб, и, словно безумные, блуждали по нему ее жадные губы. Среди глубокого молчания толпы слышен был ее нежный шепот, трогательные молящие стоны, глубокие вздохи наслаждения, отрывистые нервные рыдания, короткий любовный, полный сердечного счастья плач.

Тело ее вздрогнуло, спазматически задрожало, высоко поднялись, словно желая разорваться, белые налившиеся груди, голова закачалась и откинулась назад в бессильном упоении.

С блаженной улыбкой, словно чаша, полураскрылись пурпуровые уста, пылающее зарево волос коснулось земли. Она бессильно повисла, обхватив судорожно сжатыми руками крест.

Но в эту минуту разомкнулись обессилевшие руки, Мария скользнула вдоль столба и так тяжело упала на землю, что, казалось, застонала земля.

Брат зашатался и упал в обморок. Подбежали священники. Флегонт склонился над ней, всхлипнул и, выпрямившись, произнес дрогнувшим голосом:

– Умерла!

– Requiescat in pace! – раздалось понурое и суровое пение старейшин.

…

Набальзамированная с этим блаженным, навеки запечатленным выражением прекрасного лица, она после многих дней, как святая реликвия бессмертной любви, была похоронена в катакомбах церкви, построенной на том самом месте, где она так сладко уснула, убаюканная, с любовью прижавшаяся к сердцу своего Господа».

…Когда только нашли Марию Магдалину в ее пустынном убежище, в оазисе тоски и веры, в пещере страданий и боли, у нее спросили:

– Отчего ты ушла от дела Господня в пустыню?

– Я хотела в одиночестве слиться с моим возлюбленным, – дрожащим голосом ответила Мария.

Но можно ли слиться с тем, кто однажды молвил: «Царство мое не от мира сего»?!

1. Бог в рождении Иисуса Христа имел такое же участие, как солнце в рождении плодов, и все живые существа наполнились жизнью.

2. Велик ты, праведник Эмазии – страны истинной мудрости, благой невинности.

3. Гордитесь, чада вечной жизни, ликуйте и зовите Его, избранные, сесть за вашу трапезу братскую.

4. И вот я, в дурной день рожденна решила написать о Нем. Многие другие писали, многие другие истину рассказывали, но Он поручил – Христос и Дух мне повелели – написать то, что помню о великом подвиге Иисуса.

5. Не могу сейчас писать о Нем, друзья и братья, очень прошу Вас, помогите мне – утром, может быть, отойду – лет мне много.

6. Много я видела и пережила и много уронила слез, много молитв прочла и многих погребла мертвых.

7. Но одно помню ясно и помню это истинно и правдиво: жизнь Того, Кого распяли, потому что Он говорил о Любви.

8. Сатана не замедлил поругать Его, и вижу теперь – от Его слова не осталось почти ничего.

9. А в том, что осталось, часто истина присутствует как неистина, а правда – как неправда.

10. Левое там сделали правым, белое – черным, а важнейшее скрыли и решили исторгнуть его с корнем.

11. Так сказал тот, Кого мы любили: «Праведные Мои, укажите на Живое Слово, Которое Я Оставил, потому, что те, которые были Мне самыми близкими, будут преданы лукавому, и многие из сих писаний исчезнут. А то, что останется, будет изменено. И мало что из него не будет осквернено».

12. Тогда я спросила Его: «Учитель, как я, грешная, могу меряться с апостолами?»

13. И Он ответил мне: «Грешные в этом мире – праведные в Царствии Отца Моего.

14. Жизнь – есть Жизнь Любви, а не ненависти.