член Русского бюро ЦК РСДРП. Характеризуя состояние революционных партий накануне Февраля, Н. Н. Суханов писал: «Ни одна партия не готовилась к великому перевороту. Все мечтали, раздумывали, предчувствовали, „ощущали“…»484; «…из полной распыленности демократической России во время самодержавия в руках демократии тогда не было никаких сколько-нибудь прочных и влиятельных организаций — ни партийных, ни профессиональных, ни муниципальных…»485

Подтверждает Н. Н. Суханов слова К. И. Глобачева и о роли лидеров революционных партий в тот период. Вновь оценки совпадают: «…Авторитетнейших руководителей, партийных лидеров не было налицо ни в одной из партий, почти без исключений. Они были в ссылке, в тюрьмах или в эмиграции.

На постах ответственных руководителей великого движения в ответственнейшие его моменты стояли люди совершенно второстепенные… размеры обычной партийной работы… действительной высоты, действительного политического руководства… было ожидать нельзя…»486

Не оставил своим вниманием Н. Суханов и своих идейных противников — большевиков. Его оценка также крайне важна: «Примитивны и неосновательны были тогдашние заправилы петербургских большевиков, насколько не способны они были взять в руки свои собственные задачи…»487

Одними из самых важных являются свидетельства тогдашнего лидера партии большевиков в Петрограде А. Г. Шляпникова. В разгар февральских событий он оказался самым «статусным» в большевистской иерархии, был не просто свидетелем, но и участником тех событий. Его воспоминания были написаны через несколько лет — было время все осмыслить. Эти воспоминания особо важны, т. к. в последующие годы партии большевиков приписывалось очень многое, в том числе и «руководство теми событиями и организация самих событий». Но могли ли большевики в феврале 1917 года сделать это? Были ли у них для этого ресурсы, возможности, необходимое влияние?

Как сам Шляпников А. Г. оценивал эти возможности уже годы спустя? «Развертыванию работы не позволяла наша бедность. Привезенная мною небольшая сумма денег из Америки быстро иссякла. За время же от 1 декабря по 1 февраля мы имели поступлений всего 1117 рублей 50 копеек на содержание «профессионалов», каковыми являлись все трое членов бюро ЦК, расходовалось в месяц не более 100 рублей на человека…

…Мы предполагали поставить издание Центрального органа внутри страны, и всю работу по технике поручили В. Молотову… Нужно было для начала от 5 до 10 тысяч рублей, а их-то у нас и не было…»488

Сравнивая свои партийные возможности с возможностями буржуазных организаций, он честно и откровенно писал: «…Нашу подпольную организованность нельзя было и сравнивать с организованностью буржуазии. Буржуазия великолепно и умело использовала войну для самореализации. У нас же не было ни политических, ни профессиональных, ни просветительских свободных организаций даже в той степени, имела буржуазия нашей страны»489.

Не менее откровенно он рисует и состояние своего партийного актива: «В наших организациях того времени мы имели только очень тонкий слой наиболее отважных, сознательных рабочих»490.

В. И. Ленин, лидер партии большевиков, находился в Швейцарии, в эмиграции. Насколько тесной была его связь с руководителем Русского бюро ЦК в Петрограде? Шляпников так отвечает на этот вопрос: «Трудно давалась нам организация регулярной связи с нашей заграничной частью ЦК…»491

Подводя итоги, стоит отметить ряд принципиальных позиций. Оценки состояния партий революционного толка фактически совпадают у идейных врагов и политических противников — самих представителей революционных партий и тех, кто с ними боролся, руководителей Охранного отделения.

Анализ показывает, что эти партии находились практически в плачевном состоянии (в «спящем режиме»), не обладали серьезными организационными, информационными, финансовыми и прочими ресурсами. Их возможности и влияние ни в коей мере не могли сравниваться с организациями буржуазными и другими легальными организациями, в том числе и организациями рабочих. В столицах (Петрограде и Москве) не было самих лидеров партий, и реальной замены равной им по политическому весу и влиянию тоже не было.

Находясь в таком состоянии, эти партии просто не могли ставить своей задачей подготовить, организовать и возглавить революцию. Они ее просто не ждали. Лучшее подтверждение этому — слова самого В. И. Ленина, который, выступая перед молодежью в Швейцарии в январе 1917 года, говорил: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции»492. «Старику» было полных 46 лет, а до «решающих битв», как оказалось, оставалось всего 6 недель. Но об этом в то время никто из «революционеров» не знал, они могли об этом только мечтать.

Глава 5. Силы либерально-буржуазного лагеря

Каково было состояние лагеря буржуазно-либеральных сил? Каково было их отношение к власти? Каковы были их взаимоотношения с Верховной властью? Отметим сразу, что эти взаимоотношения не были однозначными, и с лета 1914 года до февраля 1917 года претерпели определенную эволюцию.

Итак, в начале войны 1914 года либеральной оппозицией принято решение о безусловной поддержке власти, определив этим свою роль и свое место в данном процессе. Уже летом того же 1914 года были созданы две самые крупные и влиятельные организации — Земский союз и Городской союз. Земский союз был образован в Москве 30 июля 1914 года на съезде уполномоченных губернских земств. Возглавил его князь Г. Е. Львов, а его заместителем стал вездесущий А. И. Гучков. В августе 1914 года был создан Всероссийский союз городов во главе с М. Челноковым. Цели этих организаций провозглашались весьма благородные и патриотические: оказание помощи раненым на войне, содействие снабжению армии. Позднее эти две организации, в силу того, что цели и задачи у них были примерно одинаковые, объединились в фактически одну организацию и создали единый комитет — ЗемГор.

Это была довольно мощная организация, под эгидой которой находились более 8 тысяч организаций и учреждений, в которых работали более 250 тысяч человек (громадная армия!). Они все имели освобождение от военной службы, но у них была военного вида единая форма, за которую они получили в народе прозвище «земгусары»493.

Но по мере ухудшения ситуации на фронте менялись и отношения между «прогрессивной общественностью» и властью. Летом 1915 года в Государственной думе был создан Прогрессивный блок на базе депутатских фракций кадетов, прогрессистов и октябристов. На повестке дня активно начал вставать вопрос о «министерстве доверия».

Ухудшение на фронте во многом связывалось с плохим снабжением и поставками в армию вооружения. Общественность решила прийти к властям на помощь. В мае 1915 года на конференции Всероссийского Совета съездов представителей промышленности и торговли было решено создать в губерниях военно-промышленные комитеты и объединить их под общим руководством — Центральным военно-промышленным комитетом (ЦВПК). «…В исполнение постановления IX очередного всероссийского съезда представителей промышленности и торговли советом съезда образован Центральный военно-промышленный комитет, который помещается в Петрограде (Литейный, 46). Задача комитета заключается в приспособлении русской промышленности к производству необходимого для войск снаряжения, снабжения и боевых припасов…»494 — писали газеты.

Сразу же при организации ЦВПК руководители поставили задачу тесного взаимодействия с другими крупными самодеятельными организациями — Земским и Городским союзами. В связи с этим «…главный комитет общеземского союза избрал своим представителем в Центральный военно-промышленный