Издевается.

– Послушай, – Таннис стояла у решетки, сунув руки в подмышки, – я понимаю, что тебе здесь непривычно, и вообще… но потерпи день-другой, и я тебя отпущу.

– Бежать думаешь?

– Конечно. А что мне делать остается? Одевайся, не дури.

– Ты… – Дешевый напиток согрел, но Кейрен знал, что тепло это обманчиво, скоро оно схлынет, а холод вернется на прежние позиции. И кажется, выход был один – преодолеть брезгливость.

– Таннис, если забыл.

– Помню.

Это имя, похоже, он до конца своих дней не забудет. Кейрен, мысленно взмолившись о спасении, поднял свитер…

– Ты ведь не понимаешь, что натворила? – Свитер оказался слишком широким, и растянутая горловина съехала на плечо. – Знаешь, кто я?

Конечно, знает. Она ведь не только раздела, но и карманы вычистила.

– Королевская ищейка, – отозвалась Таннис и, окинув его придирчивым взглядом, взялась за ремень. – Которая спит и видит, как меня повязать. – Ремень она расстегнула, стащила и сунула в клетку. – На вот, а то свалятся. Чего ты такой тощий?

Как ни отвратно было осознавать, но девица была права: штаны приходилось поддерживать рукой. И ремень, любезно отданный Таннис, пришелся весьма кстати.

– И в одеяло завернись.

Его похитительница проявляла просто редкостную заботу.

– Если ты меня отпустишь, – Кейрен с трудом управился с широкой неудобной пряжкой, – я буду ходатайствовать, чтобы твою готовность к сотрудничеству приняли во внимание.

Таннис фыркнула:

– И вместо виселицы вкатили пятнашку каторги? Спасибо, господин хороший, я как-нибудь сама, без ход… без этих твоих вывертов.

А вот носки, как выяснилось, были малы. И жесткие, словно не из шерсти, – из проволоки связанные.

– Послушай, – Кейрен постарался подавить раздражение, – мы оба понимаем, что ситуация несколько… нестандартная. Ты не собираешься меня убивать.

– С чего это ты взял?

– С того, что тебе достаточно было бы подождать, пока я сам утону.

Она дернула плечом, не то соглашаясь, не то запирая возражения, буде такие имелись.

– И все это, – он постучал по пруту, – не более чем дань обстоятельствам. Мы оба заложники случая, и нам следует подумать о том, как выбраться из такого непростого положения с наименьшими потерями.

Таннис слушала внимательно, не перебивая.

– Поэтому я предлагаю договориться. Ты отпускаешь меня, а я…

– Забываешь, что вообще меня видел? – Она отхлебнула из фляги и зажмурилась. – Господин хороший, найди себе дуру в другом месте.

– Не забуду. Но помогу.

– Знаешь, – Таннис протянула флягу, – я как-то привыкла помогать себе сама.

И он отчего-то поверил.

А флягу взял. На второй раз ром оказался не таким уж и мерзким, а Кейрен из рода Мягкого Олова с тоской подумал, что все-таки невезучим он уродился.

Некоторое время они просто стояли друг напротив друга.

Таннис разглядывала его, а Кейрен – ее.

– Что это за место?

Сумрак отступил настолько, что у Кейрена получилось разглядеть и противоположную стену с черным зевом дымохода, массивный стул, экзекуторский инструмент самого зловещего вида и шкаф со снятыми дверцами.

– Это? – Таннис вытащила из-под свитера кусок черной ткани, который накинула на волосы. – Арестный дом. Был когда-то…

Довольно давно, если о нем успели забыть, но, к сожалению, не настолько давно, чтобы коррозия разрушила металл.

– Я смотрю, тут внизу много интересного. – Кейрен приложился к фляге, содержимое которой постепенно начинало нравиться.

– Хватает. Ты это… не увлекайся. Нажрешься еще, а мне потом возись.

Кейрен хотел ответить резко, но передумал. И флягу вернул хозяйке.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

Выглядела она старше, но в Нижнем городе стареют быстро. Впрочем, Таннис до старости было далеко. Высокая, пожалуй, слишком высокая для женщины. Да и хрупкости в ней нет. Статная. С идеальной осанкой, а на складах сутулилась… куда эта сутулость сгинула? И держится Таннис безо всякого подобострастия, столь обычного среди людей, но с любопытством, которого не дает себе труда скрывать. Красива? По-своему.

Темные волосы обрезаны коротко, спрятаны под косынкой, но отдельные пряди выбились и падают на лицо. Лоб высокий, покатый. Нос аккуратный с изящно вырезанными ноздрями. Мягкая линия подбородка. Пухлые губы, которые, правда, обветрились…

Да и сама она неухоженная, одичалая.

В штанах, которые как-то совсем уж плотно сидели на ней. Это было одновременно и неприлично, и притягательно.

…снять бы эти штаны и выпороть.

Для начала.

– Не нравлюсь? – хмыкнула Таннис, пряча руки за спину. И свитер, слишком короткий для нее, задрался.

– Пока не решил.

– Да ладно. – Она тряхнула головой, и косынка съехала на плечи. Волосы слегка вились, и Кейрен помнил их запах. Ее запах, своей добычи. – Я тут уйду… – Она замялась. – Лампу оставлю… и тут безопасно. Крысы разве что, но пинка отвесь, и сгинут.

Крысы. Великолепно!

– А подземники сюда не сунутся. Не должны, – чуть менее уверенно добавила Таннис. – Я тебе книжек там положила, если скучно станет.

В компании крыс? Может, она еще попросит и вслух им почитать? А что, времени свободного теперь у Кейрена с избытком…

– Тебе принести чего-нибудь? – Таннис подтянула обвисшие рукава свитера.

Запястья тонкие, смуглые.

– Меня ведь искать станут.

Таннис отмахнулась от предупреждения.

– И найдут.

– Здесь?

– Не важно где. – Кейрен коснулся родового перстня. – Но найдут обязательно, и ты…

– Свалю раньше, чем твои шуганут местных крыс. – Таннис отошла от решетки. – Ну… не скучай, что ли? Я недолго. Так чего тебе принести?

Ванну с горячей водой. Мыло. Щетку, чтобы очиститься от местной грязи. Приличный обед с десертом. Кресло. Камин. Чашечку кофе и бутылку хорошего коньяка, поскольку Кейрен подозревал, что бокала ему будет недостаточно. Утреннюю газету…

– Пилочку для ногтей, – буркнул он, потрогав массивный прут.

– Пилочки нет, – совершенно серьезным тоном отозвалась Таннис. – Но могу приволочь рашпиль. Рашпилем сподручней будет.

Великолепно. У нее еще и чувство юмора имеется.

Кейрен ничего не ответил, забравшись на лавку, он натянул одеяло, которое помимо того, что пахло преомерзительно, оказалось дырявым, а хуже того – тонким. Лежать было невозможно. Сидеть тоже. И Кейрен завернулся в одеяло, стараясь не думать о том, как и кем оно использовалось прежде, расхаживал по камере. Она была невелика. Пять на пять шагов. Три стены, одна решетка. Дверь, обмотанная цепью, и массивный замок.