– Прекрасно, – коротко ответила Хлоя. Она наклонилась и снова поправила чертово одеяло, дотронувшись при этом до его руки. Легонько. Даже не заметив.

Но Гиб заметил.

Всего одно легчайшее касание, и все его тело отозвалось, напряглось, наполнилось желанием. Хлоя передвинула подушку под его ногой. Гибу хотелось протянуть руку и погладить ее волосы. Хотелось сграбастать ее, привлечь к себе и залезть к ней под юбку.

Ему хотелось потрогать эти чудесные колышущиеся груди. Хотелось потискать их, сдавить, покрыть поцелуями.

Гиб застонал.

– Господи! Я сделала тебе больно? – Хлоя отшатнулась, с ужасом глядя на него.

Гиб, умирающий от страсти, не смог даже ответить. Лишь судорожно сглотнул.

Видя, что он молчит, Хлоя разволновалась еще сильнее.

– Прости, Гиб. – Она снова занялась одеялом. – Конечно, тебе неудобно. Давно уже надо было переодеться в пижаму. Дай, я помогу. – Она потянулась к пуговицам на его рубашке.

– Нет! – крикнул он.

– Но…

Гиб замахал руками, отгоняя ее, чувствуя себя полным идиотом.

– Нет, ради бога! Разве ты английского языка не понимаешь?

Хлоя отшатнулась, но уходить явно не собиралась.

– Ты же не можешь спать в одежде, – возразила она, очень похожая в этот момент на строгую маму упрямого пятилетнего малыша.

Гиб раздраженно заерзал в кровати.

– Я и не собираюсь.

– Тогда скажи мне, где твоя пижама, и я принесу.

– У меня нет пижамы, – прошипел он сквозь зубы.

– Что? – Казалось, она не верит собственным ушам.

– Ну нет у меня этой долбанной пижамы, – заорал Гиб. – Я голый сплю!

– Ой, – пискнула Хлоя, густо покраснев, и окинула его взглядом с головы до ног. – Ой, – повторила она, несколько раз моргнув. – Понятно. Ну, гм, тогда я забираю этот поднос и ухожу. – Она повернулась к двери. – Если тебе что-нибудь понадобится, гм, позови.

И она исчезла за дверью.

Гиб с тяжелым вздохом откинулся на подушки. И как же он должен себя чувствовать после этого?

Джина сказала бы, что нет худа без добра.

По крайней мере, хоть что-то отвлекает его от боли в ноге.

Дело не только в попытках представить себе голого Гибсона, хотя, видит бог, эта мысль оказалась слишком привязчивой. Она преследовала Хлою на протяжении нескольких недель. Иногда Хлоя ночами не спала, раздумывая об этом… раздумывая о нем. И, конечно, ей сразу надо было сообразить, что в этой навязчивой идее есть что-то ненормальное.

Но она не сообразила, потому что думала совсем о другом.

Хлое казалось, что пройдет немного времени, и все ее сомнения развеются сами собой. Она надеялась, что подобно сестре Кармеле благополучно преодолеет соблазны огромного мира и вернется к Дэйву спокойной и умиротворенной.

Она ошибалась.

Она уступила соблазну.

Хлоя поняла это, когда увидела Гибсона, вылезающего из самолета.

Его лицо было искажено от боли. Он осунулся и похудел. Его пальцы, сжимающие костыли, были совсем белыми. Казалось, он едва может стоять.

И в то же время он показался Хлое самым прекрасным мужчиной на свете. Ее охватила такая бурная радость, такой прилив желания, что она еле удержалась на ногах.

Нечто подобное Хлоя надеялась пережить, вернувшись домой, сойдя с трапа самолета и бросившись в объятия Дэйва. Теперь она с ослепляющей ясностью поняла, что этого никогда не случится.

Она никогда не испытывала… и не испытает… таких же сильных чувств по отношению к Дэйву. Она любила его на протяжении долгих лет. Но не так, как Гибсона Уокера. Теперь это бессмысленно отрицать.

Хлое хотелось подбежать к нему, обнять и признаться, что она скучала без него, что все эти дни жила под впечатлением от его фотографий, что не могла дождаться его возвращения.

Честно говоря, она уже собиралась помчаться ему навстречу, но ее остановило выражение испуга и отчаяния, промелькнувшее на его лице.

И это вернуло ее к реальности.

Хлоя должна относиться к нему сдержаннее, спокойнее, по-дружески. Быть невозмутимой и твердой. Ведь она всего лишь его помощница.

– Девочка Гибсона, – с болью в голосе прошептала Хлоя, свернувшись калачиком на кровати.

Только так он ее воспринимает. Только этого он от нее ждет.

Несмотря на всю свою любовь, она никогда не станет женщиной Гибсона, потому что он ее не любит.

* * *

На следующее утро Хлоя позвонила Дэйву.

Она не знала, что ему сказать. Ей хотелось подождать до возвращения домой и объясниться с ним с глазу на глаз, но больше откладывать она не могла.

Она и так ждала слишком долго.

Ничего не оставалось, кроме как высказать ему все и сразу.

– Я не могу это сделать, – буркнула Хлоя, когда Дэйв снял трубку.

– Что? – Естественно, Дэйв не ожидал, что она начнет названивать ему ни свет, ни заря. Но Хлоя хотела поговорить с ним до того, как он займется своими повседневными делами. К тому же большую часть ночи она провела без сна, нервничая и прислушиваясь к шорохам, доносящимся из спальни Гиба.

– Я о свадьбе, – пояснила она. – Я не могу выйти за тебя замуж. Ты помнишь… мое беспокойство? Ну, оно… не прошло.

– Что ты имеешь в виду? Ты говорила… ты же была уверена… – Дэйв умолк. Хлоя понимала, что он растерян и обижен. У него есть полное право обижаться. Она и не винит его. А только себя.

– Я виновата перед тобой, – сказала Хлоя. – Ты не при чем. Все дело во мне.

И в моих чувствах к Гибу. – Хлоя не стала этого говорить. Это было бы слишком жестоко.

– Просто вышло как в пословице: «с глаз долой – из сердца вон», – возразил Дэйв. – Причина в том, что я сейчас не с тобой!

– Нет.

Но Дэйва это не убедило.

– Мы были слишком молоды, когда решили пожениться, – сказала ему Хлоя. – Мы были детьми.

– Мы любили друг друга.

– Да, любили. Но теперь… – договорить она так и не смогла.

Дэйв закончил за нее:

– Но теперь ты меня разлюбила.

Хлоя слышала боль в его голосе, чувствовала себя предательницей, лгуньей, полным ничтожеством. Но все же она понимала, что совершила бы огромную ошибку, вернувшись домой и выйдя за него замуж, даже если бы и не любила Гиба.

Дело не в том, что она предпочла Дэйву другого мужчину! Просто благодаря Гибу Хлоя узнала, на какие глубокие чувства она способна.