Его широкий лоб избороздили глубокие морщины, словно его мысли были такими же тяжеловесными, как и тело.

«Чепуха какая-то». Я закутался в плащ и послал Ясира вперед.

День становился теплее. Мы по-прежнему ехали на север. Я попробовал задать еще несколько вопросов, но наши спутники лишь молча качали головами. Они просто недобирались рассказывать мне то, что меня интересовало. Видимо, частью их игры было заставить меня гадать.

— А как далеко вы можете перенести нас? — спросил я, когда дорога сузилась и свернула в тенистое ущелье между парой бурых холмов.

Вроун на миг задумался.

— На следующее верховье, до самого вечера. Или в могучее дубравье вдоль по солнцу. Или в каменностенный оплот к холоду.

Я ломал голову над странными описаниями, пока мы ехали по холмистой местности, то выныривая на солнце, то снова окунаясь в тень.

«На верховье, до самого вечера…» На вершину холма? В любую сторону? «Могучее дубравье…» Скорее всего, лес… крупный лес. «Вдоль по солнцу». На восток? Нет, на запад, следуя за движением солнца. К западу от нас лежал Теннебарский лес. И вокруг высилось немало каменных «оплотов» — замков и крепостей, построенных для надзора за подступами к Монтевиалю. «К холоду» значит «на север». А Комигор стоит где-то лигах в пяти к северу…

Конечно же! Вроун, должно быть, воспользовался образами из моего сознания, не вполне прочитав мои мысли, потому что названий я не произносил даже про себя. Он предложил вершины холмов, потому что я боялся погони, а с того места, где мы сейчас находились, видно было не дальше чем на пол-лиги в любом направлении. Теннебар вспомнился оттого, что он лежал на пути к валлеорским предгорьям, где исчез сын овцевода. А Комигор — потому что я не мог проехать по этим холмам, не подумав о замке, где я рос в вечном страхе и где впервые встретил свою мать, Хотя ни один из нас тогда этого не знал.

Выбор оказался легким.

— Могучее дубравье, — сказал я. — Вдоль по солнцу. Возвращаться в Комигор сейчас не стоило. Зато быстрое перемещение в Теннебар дало бы нам изрядное преимущество перед погоней, и мы оказались бы на два дня пути ближе к Валлеору и пастбищам того овцевода.

— Как пожелаете.

Суетясь не больше, чем если бы они готовили ужин, Занор втиснулся между Ясиром и Молли, ухватил меня за правую руку, а Паоло — за левую, в то время как Вроун и Об разъехались в стороны и взяли меня за левую, а Паоло — за правую. И мы снова сорвались с края мира. Последним, что я увидел, были изумленные глаза Паоло, уставившиеся на меня и Вроуна. А последний вопрос, замерший у меня на губах, получил ответ прежде, чем я успел его произнести. Лошади действительно перенеслись вместе с нами, поскольку каким-то ничтожным, неуютным мгновением спустя я уже сидел на встревоженном Ясире под зелеными тенистыми сводами Теннебара.

— Черти проклятые!

Молли нервно пятилась по кругу, и Паоло пришлось использовать все свое искусство, чтобы успокоить обычно добродушную кобылку. Но, сказать по правде, мне показалось, что его это обескуражило сильнее, чем лошадь.

— А через дубравье вы нас перенести можете? — поинтересовался я. — Еще раз вдоль по солнцу?

— Довольно, — ухмыляясь, ответил Вроун. — Вы должны проложить свой путь. А мы с Обом и Занором приглядим за вами, на случай если вам понадобится что-нибудь добыть или схорониться. Но путь должен быть ваш собственный. — Он тряхнул своей темной бородой. — Мы верим, что вы и есть тот, кого мы ждем.

— И что ты про них понял? — спросил Паоло, после того как троица снова исчезла, оставив нас вдвоем посреди солнечного лесного полудня. — Они не из Авонара, так ведь? Я не видел там никого похожего на них.

— Нет. Впрочем, и не из Зев'На.

Лицо Паоло не дрогнуло, когда я произнес это, но он уставился на меня, словно надеялся разглядеть что-то необычное, если будет смотреть достаточно долго.

— Ни у кого в Зев'На не было увечий или уродств. Вспомни воинов-зидов — телом они оставались теми же дар'нети, но все делались похожими друг на друга, даже женщины. Великолепные вариации на одну и ту же тему. Равные по росту и силе. Без слабостей. Они никогда не превращали в зидов дульсе — считали их чересчур низкорослыми.

Мне было неприятно даже думать о Зев'На, не говоря уже о рассуждениях на эту тему.

— Значит, эти трое родом из еще какого-то мира?

— Я не знаю… Впрочем, кажется, у меня брезжит кое-какая догадка.

— И что за догадка?

— Пока рано. Слишком тяжело убеждать тебя в том, в чем я уверен. Вот подъедем ближе, тогда и увидим.

— Ближе к чему?

— К месту, где пропал сын овцевода. Я думаю, это портал в мир, который мне снился.

На закате мы остановились где-то посреди леса и разбили лагерь — если только падение из седел на кучи прошлогодней листвы и уговоры не разбегаться, которые Паоло адресовал лошадям, можно назвать разбиванием лагеря. Оба мы не спали уже два дня, а я и того дольше. В тот раз в Теннебаре мы спали от заката и до рассвета, и только под конец долгой ночи мне вновь приснился сон. И он оказался не менее странным, чем все происходящее…

* * *

Услышав его крик, я понял, что мне пора седлать Ясира. В течение часа он ему понадобится, да и мы с Молли, пожалуй, тоже, неважно, что час был поздний, когда никому нет резона шляться по округе, кроме волков, сов да разбойников. Половинка луны проделала около половины своего ночного пути, так что я не мог назвать это слишком опасным. Я сам никак не мог от этого увильнуть, но лошадей в глухую темень молодой хозяин брать бы не стал. Как-то раз ему захотелось, но я объяснил, что Ясир не заколдован, чтобы видеть в темноте, и, если он сломает себе ногу, нам придется его бросить. Поэтому в темные ночи мы бежали на своих двоих по лесным тропам, пока один из нас не падал от усталости. И всегда этим одним оказывался я. Я получил пару здоровых ног где-то лет пять назад, когда принц вылечил меня магией, и никак не мог понять, почему его так тянет на них носиться.

— Давай, Молли. Ума не приложу, и как это ты до сих пор не научилась сама себя седлать, мы ж сколько раз уже этим занимались.

Она нежно и тепло дыхнула мне в ухо. Мы трое — Молли, Ясир и я — всегда были наготове, ожидая в конюшне его прихода.

— Ты что, вообще не спишь? — спросил он.

Не думаю, что он представлял, как жутко он кричит, а может, он просто не хотел об этом думать.

— Подумал, что сегодня неплохая ночь для прогулки, — ответил я.

— Ты не обязан ездить со мной, — как обычно, напомнил он.

— Ты же знаешь, я люблю ездить верхом — даже среди ночи.

Как всегда, около часа мы скакали так быстро, как только были способны лошади. Мы подъехали к знакомому озеру, и я придержал Молли. Она была покладистой и с хорошим чутьем, но ноги у нее были слабее, чем у Ясира. Нужно дать животным остыть и передохнуть, прежде чем ехать обратно. Молодой хозяин всегда прислушивался ко мне насчет лошадей.