Индоарийское общество, описанное в первых Ведах, было разделено на три касты так называемых дважды рожденных – тех, кто прошел через таинства, необходимые для участия в ведических обрядах. Брахманы были экспертами в таких ритуалах, а также жрецами и поэтами. Кшатрии были воинами и вождями племен. Вайшьи, самые низкие из дважды рожденных, становились купцами и ремесленниками.

Со временем ведическая культура интенсивно развивается. В поздних ведических текстах и поэмах описывается использование изделий из железа (в «Ригведе» об этом не говорится совсем), плуга и множества зерновых культур – от пшеницы до риса. С ростом своей численности индоарии расселились на больших территориях, создали смешанные семьи с представителями местных народов. Одновременно росла и конкуренция между кланами и группами кланов, а также между индоариями и аборигенами. Эта конкуренция, включавшая в себя концентрацию ресурсов и применение силы, потребовала усложнения организации общества и его более выраженного расслоения.

В конце концов представители двух главенствующих каст – брахманы и военная аристократия – пришли к выводу, что они могут мирно жить, разделив сферы своей деятельности. Жрецы поддерживали свое превосходство, руководя всем, что было связано с религией и культурой, а каста воинов стала ответственной, кроме дел чисто военных, за политику и экономику. Таким образом, индоарийское общество разделилось на две части – духовную и мирскую, каждая из которых, в свою очередь, имела свою структуру. Ритуалы, обряды и жертвоприношения были разработаны еще более тщательно (и, конечно, систематизированы в ведических книгах), причем акцент делался на демонстрации преданности и верноподданничества кастам брахманов и воинов.

Эта система религиозных, философских и социальных принципов, нравственные нормы жизни, называемые Дхарма – «то, что поддерживает» или «то, что правильно», – стала фундаментом индуизма, который будет определять мышление и поведение индусов как в последующий период классической Индии, так и в наше время. Дхарма была проводником для каждой отдельной человеческой души – атмана – на ее пути к обретению единства, тождественности с Брахманом, источником всего сущего. В бесконечной череде жизненных циклов человек продвигался вперед или отдалялся от мокши, последнего состояния чистоты и освобождения, выхода из цикла перевоплощений. Чтобы достичь его, человек должен был посвящать себя ежедневному совершению обрядов для постижения высот веры, он должен был предаваться медитативным занятиям йогой, должен был внимать своему учителю – гуру и жить праведно и самоотречение.

Но если кто-то терпел поражение на этом трудном пути в данной или предыдущей жизни, карма – закон причины и следствия, действующий во всех жизнях, – настигала его.

В поздних Ведах говорится, что кроме представителей уже описанных каст существуют люди, не обладающие положением и привилегиями дважды рожденных. Эти люди, шудры, самые презренные в обществе, были не только лишены права участвовать в ритуалах просветления, к ним относились как к имуществу высших каст, как к домашнему скоту или утвари. Расслоение индоарийского общества, поначалу основанное на способностях его членов, утвердилось в жесткой наследственной кастовой системе с привилегированными высшими классами и гильдиями ремесленников, а также лишенными всех гражданских прав слугами, названными «неприкасаемые». Каста «неприкасаемых» сохранилась и до наших дней.

Брахманы поддерживали свой высокий статус тем, что только они могли проводить религиозные обряды и руководить совершением ритуалов. Они и только они хранили в своей памяти Веды и передавали их следующим поколениям. Брахманы требовали следовать священным писаниям в каждом возможном случае и при этом взимали немалую плату за услугу найти нужный совет в Ведах. Они оказывали давление даже на всесильных вождей племен, высасывали богатства из класса торговцев и делали все, чтобы шудры, лишенные права участвовать в религиозных обрядах и даже наблюдать их, оставались на дне общества.

Существование этого жесткого, незыблемого разделения общества и власти объясняет одну из тайн Темной Ведийской эпохи – отсутствие больших городов. Когда правящий класс живет в союзе с классом жрецов, а их власть осуществляется так, как определено ритуалом, четким законом, нет настоятельной потребности для создания сложной общественной администрации. Когда накопление богатства строго контролируется, нет необходимости в торговых центрах. Таким образом, в обществе, описанном в «Ригведе», жизнь должна была сосредоточиться в деревнях и религиозных центрах. И действительно, археологические находки, относящиеся к раннему ведическому периоду, подтверждают это.

Таким образом, при изучении Вед может быть получена скупая, но довольно ясная картина процесса развития индоарийского общества. Однако без ответа остается вопрос – а кем же были люди, жившие на этих территориях и противостоявшие индоариям, как все эти народы взаимодействовали друг с другом? По этому вопросу Веды не говорили ничего конкретного, называя всех неариев такими общими именами, как, например, «пани» и «дасуи». Иногда добавлялись презрительные определения типа «темнокожие» или «курносые».

Более внимательный анализ Вед, сделанный лингвистами, показал, что индоарии не всегда так презрительно относились к местному населению. В языке Вед, санскрите, были обнаружены следы дравидийского языка, произошедшего, по мнению многих ученых, от хараппского языка. Такие заимствования из чужого языка могли быть сделаны только после продолжительных и тесных контактов с аборигенами, включая смешанные браки и принятие местным народом ведической религии. Имя одного из ведических героев, как оказалось, происходило от слова «дасуи», или «местный», кроме того, имена нескольких брахманов в поздних Ведах определенно неарийского происхождения.

Археологи проводили раскопки, стараясь расширить полученные из Вед знания об индоарийском обществе и установить, какие народы были врагами индоариев. Результаты их исследований вначале показались очень странными. Большинство ученых пришло к выводу, что никакого военного противостояния не наблюдалось вовсе, а было сокрушительное подавление культуры местного народа, кто бы он ни был, индоариями. Целый ряд археологических находок – клады медных изделий, обломки керамической посуды и материалы начала железного века – все подтверждало этот вывод. Идея расценить эти находки как оставшиеся следы стремительных кочевников была легко опровергнута.

К 1951 году в Доабе и Центральной Индии было отрыто 37 кладов медных орудий. Так как найденные предметы сильно отличались и по форме и по функциям от подобных вещей, найденных в Хараппе, а датировались они примерно периодом появления индоариев в долине Ганга, многие ученые пришли к выводу, что это – еще одно подтверждение наступления господства индоарийских пришельцев на этих территориях. Однако и в этом случае последующие открытия опровергли такие удобные и логичные построения. С помощью современных методов определения возраста предметов было установлено, что некоторые из этих кладов были оставлены примерно в 2650 году до н. э. – задолго до пришествия индоариев, случившегося около 1800 года до н. э.

Другой пример того, как поиск подтверждения теорий об индоариях приводил к совершенно неожиданным результатам, дает история, случившаяся с Б. Лалом, служащим Археологической службы Индии, учеником Уилера. В начале 1950-х годов Лал решил проникнуть в глубь Ведийской эпохи, которую он называл «одной из самых интригующих загадок индийской археологии». Он хотел узнать истинную правду об индоариях; гидом на этом трудном пути для него стал их эпос, «Махабхарата», рассказывающий о борьбе между пятью добродетельными принцами и их злобными кузенами за богатое и цветущее царство. После идентификации более 30 мест, связанных с этой историей, Лал приступил к систематическим раскопкам.