Андрей поднялся на площадку второго этажа. Прислушался. И не услышал ничего. Лишь густая тишина повисла в воздухе, словно пелена плотного тумана. Андрей поднял ствол. Три, два, один. Начали!

Сургин вышел в коридор.

Он увидел охранника, сидящего в кресле в конце прохода. Тот спал, развалившись, откинув голову на спинку. Пуля пробила охраннику горло. Боевик, вздрогнув, захрипел, завалился набок, так и не открыв глаза. Интересно, что ему снилось перед тем?.. Черт, что за мысли. Какая разница, что снилось боевику? Теперь ему уже ничего не приснится. Он уснул вечным сном. Сургин двинулся по коридору. По схеме слева кабинет, а справа спальня Джалала. Один ли он там? Лучше, если один. Хуже, если с одной из жен. Тогда придется убивать обоих. Иначе не получится.

Сургин, оглянувшись, медленно повернул круглую металлическую ручку двери. Та поддалась, и дверь постепенно открылась. Андрей увидел главаря банды. Тот лежал на широкой кровати в обнимку с голой, молодой, черноволосой и красивой женщиной. Жаль! Андрей сделал несколько шагов, обходя семейное ложе справа. Видимо, Дзокоев спал вполглаза или внезапное чувство опасности заставило его проснуться. Он открыл глаза. И тут же, надо отдать должное его реакции, сунул руку под подушку. Но бесполезно. Сургин, вскинув автомат, пропорол его волосатую грудь короткой, в три патрона, очередью. Джалал задергался. От этого, а может, от хлопков, проснулась и женщина. Первое, что она увидела, – свою окровавленную руку, сброшенную с груди забившегося в конвульсиях мужа, а затем – человека в камуфляже с автоматом в руках. Она открыла рот. Еще секунда, и дом огласился бы диким воплем, Андрей не дал закричать молодой чеченской красавице, с сожалением выстрелив ей в голову. Наступила мертвая тишина. Ощущался запах пороха и крови. Сургин вздохнул. Вновь, после стольких лет непрерывной войны, он убил невинного человека. Но у майора не было выхода. Черт возьми, почему у него опять не было выхода? Однако в сторону эмоции. Его еще долго будет преследовать последний, полный животного страха взгляд этой женщины и ее раскрытый в немом крике рот. И он еще будет метаться во сне, пытаясь уйти от этого видения. Но это будет потом. А сейчас надо завершать работу и уходить, чтобы продолжить выполнение задания в стане Аджара. Помня наказ Салахаева, Сургин снял с пояса, прикрывавшего подсумки с гранатами, свернутый в скатку холщовый мешок, подошел к Джалалу, открытыми, начинающими стекленеть глазами смотрящему в потолок. Извлек из ножен тесак и одним выверенным ударом отрубил голову бандита. Черная кровь тут же залила белоснежные простыни. Подождав, пока кровотечение ослабеет, Сургин поднял за спутавшиеся волосы голову Джалала и, брезгливо морщась, бросил ее в мешок, который закрепил ремнями сзади, как ранец. Все! В доме больше нечего делать!

Он спустился на первый этаж, вышел на улицу. Прислушался. Вокруг все та же гнетущая, прерываемая лишь шорохом воды в арыке и слабым треском цикад, тишина. Возле гаража увидел лестницу. Перебравшись по ней через забор, пробежал, пригибаясь, открытый участок от ограждения до балки, спустился в небольшой овраг и пошел в сторону реки. Спустя пять минут его встретил Берзоев.

– Ну и как?

Сургин сбросил вместе с ремнем мешок и сел на землю.

– Посмотри сам!

Берзоев, развернув мешок, достал из него голову Джалала. Бросил взгляд на Андрея, опустив то, что осталось от грозного бандита, обратно в холстину. Присел на корточки рядом с Андреем.

– Да, лихо ты сработал, русский! Слов нет. У нас в отряде вот так не смог бы никто, даже я!

Андрей усмехнулся:

– А ты что, лучше их?

– Я офицер!

– Ты был им, пока не изменил присяге! И офицером общевойсковым. Я же служил в спецназе, и тоже волею судьбы стал бандитом, только несколько иной, чем вы все вместе взятые, квалификации, в чем ты, Али, мог убедиться воочию. И не обижайся. Я говорю то, что есть на самом деле!

Берзоев напомнил:

– Ты сам сделал выбор! Тебя отпускали, ты не ушел!

Андрей перебил его:

– Хватит об этом! Дело сделано! Пора возвращаться на базу.

– Один вопрос, Корчагин.

– Ну?

– А почему ты не сразу проник в усадьбу?

– Ты видел меня?

– Не совсем отчетливо, но видел. До того момента, как ты ушел за забор, а потом вновь появился. Смотрел местность вокруг усадьбы?

Сургин поднялся, приводя амуницию в порядок:

– Ага! Мне больше делать нечего! Пост на вершине оказался. Странный пост, словно боевиков выставили не для того, чтобы следить за хребтом, а послали просто отсидеться там... возле костра. Пришлось подниматься к ним. Оттуда они могли увидеть меня на территории усадьбы.

– Ты «снял» пост?

– Вот уж ничего умнее ты, Али, спросить не мог!

Берзоев повысил голос:

– Ты забываешься, русский!

– Да нет, гордый чечен, это ты херню порешь! Для чего же я лез на перевал, если не завалить этот пост? Попросить огоньку? Кстати, подумай над тем, почему вам не сообщил о нем осведомитель.

– Ладно, не кипятись! Признаю, неудачно задал вопрос. В самом деле, сопротивления не встретил?

– Нет. Иначе ты услышал бы грохот автоматов охраны.

– А Джалал? Он был один в спальне?

– С женщиной! Молодой и красивой! Предвосхищая твой следующий вопрос, скажу, что убил обоих. Продолжишь допрос или пойдем к реке? Только сумку с башкой Джалала неси сам. Мне эта падаль не нужна. Я отомстил за брата и удовлетворен.

Али кивнул и, повернувшись, пошел по дну балки. Но спокойно покинуть район диверсии им не было суждено. Андрей с Берзоевым прошли метров десять, когда с востока донесся шум приближающихся автомобилей.

Сургин хотел окликнуть Берзоева, но тот сам остановился, прислушиваясь. Андрей метнулся на восточный склон, упал на землю, выглянул. И увидел лучи света от фар двух машин, следующих друг за другом с дистанцией метров в двадцать. Это были армейские внедорожники, «УАЗы», и ехали они по грунтовой дороге, что вела не к роще с базой, а прямо к воротам усадьбы Джалала.

К Сургину поднялся и Берзоев. Выругался по-чеченски:

– Шайтан бы побрал этих шакалов! Откуда они взялись?

Андрей ответил:

– Со стороны Осхара! Через минут пять-семь будут у дома. Чтобы понять, что произошло, им потребуется еще минут пять. Следовательно, до объявления общей тревоги на базе и начала зачистки местности в лучшем случае осталось минут двадцать. Нам же за это время не успеть перебраться через реку. Двоих камера не выдержит, а по одному... да и дойти еще надо до реки. Это тоже где-то десять минут. Если учесть, что преследование может начаться на машинах, зажмут нас, Али, прямо у реки. А там только несколько кустов. Слабая защита. И бойцы Рустама стрелять не смогут. Мы окажемся на линии огня.