Это придало Ринке сил. У него оставалась целая минута для того, чтобы или сделать тэйкдаун, или дождаться, когда мне влепят предупреждение за пассивность. В обоих случаях он победил бы при равенстве очков. Однако я продолжал думать, что могу допустить тэйкдаун и выиграть в дополнительное время.

Ринке сидел на мне, пытаясь перевернуть меня. Ему не удалось сделать это, и рефери вернул нас в нейтральную позицию. Я выбрал лимит предупреждений за пассивность, и когда рефери крикнул: «Пассивность красного!», я понял, что вот-вот получу штраф за пассивное ведение схватки. В отличие от большинства борцов, с которыми я встречался, Ринке выбрал возобновление схватки в положении стоя. Он понимал, что у него выше шансы заработать балл в этом положении.

Меня изучал не только Ринке, но и Джим Хамфри. Хамфри, ранее бывший одним из младших тренеров в Оклахоме, наняли главным тренером сборной Канады по вольной борьбе. Джим лучше, чем кто-либо, знал мой стиль и то, как искусно я не даю перевернуть себя, когда лежу на ковре, оседланный противником. Меня шокировала мысль о том, что в лагере соперников есть человек, хорошо знающий меня. Я уверен, что Джим посоветовал Ринке не пытаться перевернуть меня из нижней позиции.

Мне надо было соображать быстро. Я полагал, что рефери настроены против братьев Шульц и ищут основания для того, чтобы вывести меня из турнира. Мне надо было сделать хоть что-нибудь. И я решил атаковать ноги Ринке и дать ему повалить меня на ковер, что позволило бы скоротать время до конца схватки. И я бросился даже без подготовки. Бросок был ужасный. Я едва коснулся ноги Ринке.

Ринке раскинул руки и сомкнул их, взяв меня в передний захват. Я ожидал, что он зайдет сзади, но положение, в котором мы оказались, заставило меня изменить планы. В моем арсенале был прием, остановить который было невозможно. Прием этот – «утиный нырок». Вместо того чтобы обороняться, я решил атаковать. Я знал, что мой «утиный нырок» принесет мне балл и даст мне больше времени для уклонения от схватки, если мне придется отдать еще один тэйкдаун.

Я опустился на четвереньки и опустил голову. Ринке держал захват достаточно долго для того, чтобы я нащупал слабое место в этом захвате. Тогда я резко и со всей силы поднял голову и опустил бедра. В тот же миг Ринке понял, что я начинаю атаку, и выпустил меня из захвата. Но было поздно. Через полсекунды я уже был у него за спиной. Счет стал 5:3, время схватки истекло, и я, несмотря на замешательство, одержал победу.

А потом я победил в малодраматичной полуфинальной схватке борца из Новой Зеландии со счетом 16:5.

* * *

Дэйв провел свой матч за золотую медаль за день до того, как золото завоевал я. Противником Дэйва был Мартин Кносп, чемпион мира 1981 года, дважды одержавший победу над Ли Кемпом на последнем чемпионате мира.

Судьи внимательно следили за захватом Шульцем головы и руки противника спереди, и во время трех предыдущих схваток особый боковой судья трижды предупреждал Дэйва об удержании шеи противников. Впрочем, предупреждение за то же самое один раз было сделано и противнику Дэйва.

Всякий раз, когда Дэйв делал Кноспу захват головы, рефери прерывал схватку. Один раз, когда рефери вмешался и приказал Дэйву отпустить голову немца, тот упал на спину, словно задыхаясь. Таким образом, Кносп пытался спровоцировать штраф Дэйва. Но разыгранный им спектакль не дал результата.

Хотя Дэйва лишили одного из его лучших приемов, за полторы минуты до конца поединка он все-таки вышел вперед на один балл, а за десять секунд до конца схватки заработал еще два очка, бросив Кноспа на ковер. Он одержал победу со счетом 4:1

Я смотрел этот поединок, но радоваться золотой медали брата не мог. На моих плечах лежало тяжкое бремя, и все, что я мог себе позволить перед финалом, который должен был состояться на следующий день, было сосредоточение на том, что надо сделать для того, чтобы не потерпеть поражения.

Моим последним противником был японец Хидеюки Нагасима, одержавший победу в группе А. Я посмотрел один его матч, и, честно говоря, его борьба меня не впечатлила. Трое лучших борцов попали в группу Б – Карабаджак, я и Ринке. Я знал, что если соберусь перед финальным поединком, то смогу вернуться домой с золотой медалью.

По первому же свистку я набросился на Нагасиму и случайно ударил его головой в лицо. На четвертой секунде он взял тайм-аут, чтобы оправиться от полученного удара. Перед схваткой я обдумал, какие приемы применю против Нагасимы. Использовав предплечье как при игре в американский футбол, я сделал нырок, захватил его ногу за верхнюю часть бедра и повалил его на ковер, а потом взял его на ключ, проведя болевой прием. Это позволило мне повести в счете 4:0.

Нагасима поставил меня в трудное положение лишь однажды, когда попытался сделать захват моей головы, но захват соскользнул. За исключением этого момента я доминировал весь матч, но матч завершился досрочно. Через минуту и 59 секунд первого периода при счете 13:0 матч был прекращен в связи с моим техническим превосходством.

И я исполнил мое коронное сальто назад!

Я еще переводил дух, когда рефери поднимал мою руку, руку победителя. Мы не боролись и двух минут, но за 26 секунд я стремительной серией приемов заработал 8 очков. Впрочем, я не слишком устал и мог исполнить коронный кувырок назад. После того как рефери поднял мою руку, я выбросил сжатый кулак, посылая приветствие американским болельщикам, обнял Нагасиму и пожал руки его тренерам. Потом прошел в свой угол и сделал еще одно сальто. А почему нет? Золотая медаль Олимпийских игр стоит двух кувырков, не так ли?

После моей победы мы с Дэйвом стали первыми в истории борьбы в США братьями, завоевавшими золотые олимпийские медали. Но ненадолго, потому что в следующем за моим поединке Лу Банак завоевал золото. Как и Дэйв, его брат Эд выиграл золото днем раньше.

Хотелось бы сказать, что, одержав победу, я был вне себя от счастья. Но это было бы неточно. Телевизионную трансляцию того матча можете посмотреть на YouTube. Когда я смотрел трансляцию, я заметил, что до перерыва на рекламу я ни разу не улыбнулся. Самым сильным чувством, которое испытывал я, было чувство облегчения. Оно пришло не в самый момент награждения золотой медалью (об этом моменте мечтают спортсмены), но сила притяжения слегка отпустила меня.

Церемония награждения оказалась довольно странной. Единственное, что отличает золотых медалистов от тех, кто завоевал серебро и бронзу, то, что обладатель золотой медали слушает исполнение национального гимна своей страны. В университете я испытывал эмоциональный подъем, слушая гимн перед матчами. Я использовал этот подъем для того, чтобы психологически настроиться на борьбу. При моем низком показателе потребления кислорода мне приходилось находить способы вызывать приток адреналина, и все, что я мог использовать для повышения эмоционального настроя, было необходимым оружием, висящим у меня на поясе. Но исполнение гимна на Олимпийских играх после того, как я закончил борьбу, оказало совершенно другой, необычный эффект. Во время исполнения гимна, который пели болельщики-американцы, и подъема звездно-полосатого флага над ареной я просто не знал, какие чувства должен испытывать.