Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Третья прорвавшаяся бронегруппа остановилась на окраине поселка не решаясь двигаться по его узким улицам, ее командир выслал вперед пешую разведку. Разведчики нарвавшись на открывших огонь ополченцев отошли к своим. С позиций ополчения в окопах, по ним в спину открыли стрелковый огонь, с фронта на окраине поселка по прорвавшим БМП с пехотой, стали бить из гранатометов. Третья маневренная бронегруппа попала в огненный мешок. Ее командир принял решение, отойти. Не высаживая пехоту, БМП на предельной скорости откатились на исходную позицию. Через несколько минут к ним присоединились две оставшиеся БМП из первой группы, из ее пехоты никто не вырвался, кто погиб при прорыве, кто спрятался, единицы определив по звукам выстрелов, где ещё идет бой сумели выйти к своим державшим круговую оборону.
С начала наступления и прорыва прошло всего сорок три минуты, а у обоих сторон уже стали заканчиваться боеприпасы. Бой стал стихать, он еще не закончился, он просто утратил своё ожесточение, наступление ВСУ захлебнулось, у ополчения на контратаку и добивание не было сил.
Полкан вышел к окруженной второй маневренной бронегруппе противника занявшей круговую оборону почти в центре поселка и через мегафон предложил им сдаться и почти не удивился, услышав в ответ громкое:
— Да пошёл ты на…. сука москальская!
— Вызывай, штаб противника, — попросил Полкан стоявшего рядом Ежа.
— Я ополчение, Я ополчение — настроив рацию на волну противника, говорил Еж, — вызываю на переговоры, вызываю на переговоры.
— Я офицер армии Украины, — ответил подполковник ВСУ, — слушаю Вас.
Он стоял у своего штабного БТРа и уже выслушал первый еще не полный доклад о потерях в технике, личном составе, катастрофической нехватке боеприпасов и почти пустых топливных баках у танков и БМП. Продолжать наступление и бой было нечем. Пехота ведшая перестрелку с ополчением в окопах расстреляв свои б/к отошла. Он их за это не винил. Скат и его наемники покинули расположение части, ему было на это наплевать. Он выслушал доклад сержанта принявшего после гибели офицеров командование окруженной бронегруппой и пообещал ему помощь. Он распорядился слить все ГСМ в один Т-64 "Булат" и две БМП, передать им остаток боеприпасов и намеревался лично повести эти последние машины и их сохранившие боеспособность экипажи на деблокаду своих окруженных, но не сдавшихся солдат. А теперь с потемневшим лицом выслушивал, что ему говорит этот ватник.
— Предлагаю перемирие, — негромко сказал Полкан, — Окруженным предоставим коридор для выхода с личным оружием, но без техники. Присылайте к нам свои санитарные команды без оружия, пусть заберут своих раненых и убитых.
— Это вы, нам, — зло и недоверчиво спросил подполковник, — А что вам от нас надо?
— Хватит убивать людей, пан офицер, — измотанный боем устало сказал Полкан, — Хватит!
Подполковник ВСУ помедлили с ответом, а командир ополчения вновь заговорил:
— Вы же готовите деблокирующий удар? Так вот мы его отобьем, и тогда у окруженных людей уже не будет шанса уйти отсюда живыми. Мы не хотим лишних жертв как с вашей, так и с нашей стороны.
— Уходите с нашей земли, с нашей Украины, — с ненавистью потребовал подполковник, — и жертв больше не будет.
— Я здесь родился, пан, — непреклонно ответил Полкан, — это моя земля и я не уйду, а как мы воюем, вы уже убедились.
— Это кацапы тут за вас воюют! — отрубил подполковник, — Думаете, мы этого не знаем? Ополчение? Набрали тупых уголовников, да сепараторов бездельников, и за их спинами стреляете в нас. Мира не будет! Слышишь ватник, не будет мира, пока мы вас не вышвырнем в ваше гнилое болото.
— А я тебе выкормыш бандеровский мир и не предлагаю, — повысил голос Полкан, — ты у меня тут уже кровью умылся. Хочешь своих людей вывести, раненых спасти, убитых похоронить, тогда перемирие. Нет? Давай в атаку, встретим! Ты офицер? Вот и решай судьбу своих солдат!
Перемирие не мир, ещё не мир, но уже и не смерть. Через злобу, ненависть и взаимное недоверие ополчение и армия Украины сумели договорится о временном прекращении огня на этом участке фронта. Подразделения ВСУ отошли на исходные рубежи, ополченцы пропустили через свои порядки окруженных в поселке солдат. Перед уходом они вывели из строя оставшуюся технику, и с личным оружием за спиной вынесли на руках своих раненых. Ополченцы пропустили их молча, без криков и оскорблений. Солдаты ВСУ шли через разбитый ими поселок, дыша гарью сгоревших домов, а уже вышедшие из подвалов люди смотрели на них, без ненависти, без злобы, а только с непониманием, а за чем и ради чего эти молодые ребята пришли к ним чтобы убивать и умирать. Фотографии этих солдат и смотревших на них мирных жителей опубликовал Солор в своём блоге.
Еще санитарные команды собирали тела погибших, с обоих сторон, их приняла одна земля.
Снип сидел в здании поселковой больницы, коек не хватало, часть раненых лежало в коридорах на расстеленных на полу матрасах. В операционной пожилой до предела измотанный врач хирург как умел врачевал раны тяжелораненых. Фельдшер в процедурной комнате осматривал легкораненых и менял им повязки. Не хватало перевязочных материалов, средств обезболивания и лекарств.
Из операционной санитары вынесли Максима, положили на пол на старый матрас, парень глухо и тяжело стонал, правая рука была в гипсе. Снип из своей аптечки достал последний шприц-тюбик с обезболивающим препаратом и вколол ему в вену здоровой руки.
— Врач говорит, — после того как боль отступила, сказал и попытался улыбнуться Максим, — раздробленные кости он собрал, через месяц рука частично восстановит подвижность, а дальше физиотерапия, массаж и лечебная гимнастика. Так что все в порядке.
— Ясно, — кивнул Снип. Он хотел еще что-то сказать, но не мог подобрать нужных слов и спросил:
— А тот парень, что с тобой был?
— Чё, это он меня вытащил, а у него девушку убили, пошел хоронить. У тебя
закурить есть?
— Не курю, — машинально ответил Снип, а Максим засмеялся:
— Ну хоть один положительный пример от тебя.
После взаимного неловкого и короткого молчания Максим спросил:
— Тут парень,
