Тут яркая искра, словно поплавок из воды, неожиданно выплеснулась из тьмы. Следом — еще, целое облако искр взметнулось и медленно осело вокруг пришельцев, будто вспыхнувшие мотыльки. Их сияние будто дневным светом залило ступени, и Голд с Моррисоном увидели, что ступеней осталось совсем немного — они обрывались перед входом в туннель. Голд протянул руку, пытаясь коснуться одного из порхающих светлячков, но тот с легкостью ускользнул от его пальцев.

— Оставьте их в покое, — сказал Моррисон, стоявший на пару ступеней ниже. — Это блуждающие огоньки. В общем-то, твари дружелюбные, но могут доставить неприятности, если им досадить.

— Ты хочешь сказать, это живые существа? — поразился Голд, опустившись на одну ступеньку с ним.

Моррисон пожал плечами:

— И да и нет. Никто толком не знает. Даже они сами.

— А есть хоть что-то определенное в этом месте, куда ты меня привел?

— Разумеется, нет. Это страна-под-горой. Здесь все по-другому.

Закончив спуск, он направился к туннелю, и Голду пришлось прибавить шаг, чтобы не отстать. Блуждающие огоньки полетели рядом, весело искрясь и кувыркаясь в воздухе. Их свечение было удивительно ровным и неизменным, но что-то в их облике не давало Голду покоя. Он ненароком огляделся и внезапно похолодел: ни он, ни Моррисон не отбрасывали тени.

Туннель постепенно шел под уклон, что тоже тревожило Голда, а затем выровнялся, приведя к туннелю более широкому, лежавшему под травянистой долиной. Стены его были из земли, без какого-либо крепежа или подпорок. Здесь и там черви толщиной в большой палец выползали из земляных стен, свиваясь кольцами или свисая с потолка. Между головой Голда и потолком оставался просвет в добрый фут, однако он невольно вжимал голову в плечи и сутулился, опасаясь, как бы такой червяк не упал на голову. Он старался не думать о том, что свод туннеля ничем не укреплен, но вновь и вновь поднимал глаза. Затем ему пришла мысль о невероятной тяжести нависшей сверху земли, но он тут же отогнал ее в сторону. Моррисон бодро вышагивал впереди, такой веселый, такой беспечный, будто прогуливался по пригородной улочке. Поглядывая ему в спину и спотыкаясь, Голд брел дальше.

Некоторое время они шествовали в полном молчании. Моррисон, похоже, не собирался отвечать на его вопросы, Голд же в свою очередь не собирался их ему задавать — слишком было Голду не по себе от звуков тихого голоса своего молодого спутника, эхом отдающегося в туннеле. Ему казалось, если прислушаться, можно услышать, как поют блуждающие огоньки — тоненькими голосками, с придыханием, на языке ему незнакомом, но их пение по-прежнему вселяло страх в его душу, будто он уже слышал эти песни когда-то, быть может во сне.

Время шло. Никаких ориентиров, по которым можно было бы определить пройденный путь, не попадалось, и Голд без особого удивления отметил, что часы на его руке стоят. Единственной мерой пройденного пути оставалась усиливающаяся боль в ногах и в согнутой спине. Но вот наконец они подошли к воротам и остановились. Ворота перекрывали туннель от стены до стены и от земли до самого свода — огромные, массивные, высеченные из бледно-серого с прожилками камня в форме гигантской головы какого-то зверя. Но в замысловатых очертаниях морды явно угадывалось что-то слишком уж человеческое. Морда была вытянута в сторону туннеля, преграждая путь огромными стиснутыми клыками. Глаза были закрыты, но создавалось полное впечатление, что зверь слушает и ждет. Голову обойти было невозможно, и Голд застыл, уставившись на нее и не в силах оторвать от нее взгляда. Все его инстинкты единодушно вопили: уноси отсюда ноги да поскорее! Все его чувства заглушило неодолимое ощущение опасности и угрозы.

— Эльфы называют его Сторожем, — тихо пояснил Моррисон. — А закрытые глаза лишь иллюзия. Он в курсе, что мы тут. Не спрашивайте меня, живой он или неживой. По легенде зверь этот здравствовал, когда эльфы посадили его сторожить их дом, и с тех пор он так долго здесь сидит, что обратился в камень. Никто не знает ни его имени, ни породы, да какая теперь разница, на нем его порода и кончилась. Эльфы сами уже не помнят. Они говорят, Сторож может разглядеть в душе правду и измену и в состоянии отличить честного человека от злодея. Он может заглянуть в самые темные уголки души и увидеть там самые потаенные секреты — даже те, которые ты сам себе запрещаешь вспоминать, разве что во сне. Сделай шаг вперед — челюсти раскроются, и если ты храбр и честен, то войдешь в подземную страну Фэйрию.

— А если ты не храбр и не честен? — чуть более запальчиво, чем ему хотелось, спросил Голд.

— Тогда Сторож слопает вас с потрохами. Прелестная легенда, не правда ли? Но таков закон Фэйрии. Сказка — ложь, да в ней намек… Ну как, Лестер, что будем делать? Возвращаемся или — вперед? Вам решать.

Голд посмотрел на Сторожа, и закрытые глаза каменной морды вернули Лестеру его взгляд. На огромных зубах виднелись темные подтеки — возможно, крови, засохшей когда-то давным-давно. Лестер взглянул на Моррисона, пристально за ним наблюдавшего, и холодно улыбнулся. Он же Боец, Тайный Мститель, смотревший в глаза и не таким опасностям.

— Вперед, — решительно сказал Лестер. — Судьба сводила меня лицом к лицу с Джиббетом-Губителем и Воющими Черепами, с Призраком Кровавой башни и Орденом Кровавых Мясников, так чего же стоять на месте!

Моррисон одобрительно кивнул, а Голду в этот миг очень захотелось обрести ту уверенность, что прозвучала в его словах. От одного только взгляда на Сторожа по телу бежали мурашки, и порывы легкого бриза, менявшего направление то к зверю, то от него, с каждым мгновением все больше казались ему дыханием каменного стража

Лестер вежливо кивнул Моррисону:

— После тебя.

— Нет-нет, — откликнулся тот, — только после вас.

— Нет, что ты, я настаиваю.

— По старшинству…

Голд жестко взглянул на Моррисона:

— Кажется, ты говорил, что уже бывал здесь?

— Бывал.

— Тогда чего ради ты осторожничаешь?

— Вовсе нет! Просто отдаю дань вежливости.

— Пусть я покажусь менее вежливым, но будь я проклят, если тронусь первым! Мне очень не нравится выражение этой каменной физиономии. Такое впечатление, будто у этого изваяния извращенное чувство юмора..

— Мне казалось, что вы настоящий супергерой, — поднял бровь Моррисон.

— Да, я был им. Но я никогда не пытался тупо рисковать. Итак, ты пойдешь в пасть этой штуки добровольно или я сгребу тебя в кучу и сам зашвырну туда?

— Ну что ж, раз вы так ставите вопрос… — вздохнул Моррисон.

Густо облепленный светлячками, будто зачарованными предстоящим зрелищем, он приблизился к оскаленной пасти. Челюсти медленно распахнулись, заскрежетав камнями. Рулады скрипучих звуков наполнили туннель, словно заработал веками простаивавший древний чудо-механизм, пробудив к жизни и расправив свои затекшие мышцы. Моррисон шагнул в пасть зверя и оглянулся на Голда: