– Шутник ты, дядя, однако, – Краснов тоже усмехнулся, но как-то вымученно. – Я вот ума не приложу, что мне… что нам с ней делать.

– Чикнем ножом по горлу… да и закопаем в лесу.

Краснов изумленно уставился на него, но тут же врубился, что это очередная дядина «шутка».

– Не, ну я серьезно, Николаич!

– Ну а если серьезно, то не пори горячку! Мы ведь люди, а не звери! Не знаю как вы… нынешнее молодое поколение… а я приучен к тому, что нельзя бросать человека в беде! То, что ты участвовал в какой-то разборке… это, конечно, хреново. Это для тебя, Димка, минус. Я очень надеюсь, что эта твоя история не будет иметь каких-нибудь долговременных последствий! А вот то, что ты выручил из беды девчонку… как-то оно само так сложилось, верно?.. это, наоборот, как я думаю – в плюс тебе зачтется! Потому что – добрый, правильный поступок!

– Пока не врубаюсь, Николаич…

– А ты шевели мозгами! Главное, не дергайся! Не нервируй, не распаляй самого себя… И ей, этой девушке, дай возможность оклематься, прийти в себя, маленько подумать, что и как! Я и так, без ее объяснений, уже примерно представляю себе, что именно с ней могло стрястись! Знаешь, сколько таких историй происходит вокруг?! Ты бы поездил с мое по нашим окрестным дорогам… насмотрелся бы всякого разного! Да у нас тут, если хочешь знать, в некоторых деревнях и на хуторах самое натуральное рабство нынче процветает!

– Гм. Я об этом уже кое-что слышал… от других людей.

– Вот и эту девчонку, видно, держали… для каких-то целей. Ну а когда полыхнуло в этих самых Выселках, она, воспользовавшись моментом – сбежала. И с ходу наткнулась на тебя, племяш… Ну а остальное ты и без меня знаешь! – Дядя неспешно вытер руки чистой ветошкой, после чего направился к выходу из сарая. – Иди за мной… я тебе фронт работ на сегодня укажу! Чтоб ты, значит, дурью не маялся!

Он привел племянника к навесу, возле которого были свалены в кучу распиленные плахи из березы и дуба. Краснов в прошлый свой приезд уже наколол и сложил в поленницу куба три дров, но еще кубов примерно десять остались не колотыми.

– Инструмент найдешь под навесом… там где и положил в прошлый раз, – сказал Татаринцев. – Ну а дальше, как в армии: копать траншею отсюда и до обеда!

Краснов снял рубаху, поплевал на ладони и принялся за работу. В какой-то момент, спустя четверть часа после того, как приступил к делу, он вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд.

Воткнул топор, неспешно обернулся. Несколько секунд он неотрывно смотрел на подошедшую к навесу почти бесшумно девушку, в которой он, надо сказать, как-то не сразу признал свою «ночную знакомую».

– Ты что ли… Дарья?

– Я. – Она подошла еще ближе и остановилась в паре шагов от него. – Не узнал? Значит… значит, богатой буду!

Некоторое время он молча ее разглядывал. Ранее он видел эту особу то закутанной в полотенце, то в ночной рубашке, то – было и такое – вовсе без одежды. Сейчас, в цветастом сарафанчике, который ладно сидит на ее точеной фигурке, она выглядит как девушка, приехавшая отдохнуть на курорт. Или же выбравшаяся с компанией на природу, на пикник. Черные прямые волосы забраны в косу; кожа чистая, гладкая, матовая, но не белая, как у северянок, а с заметной смуглинкой; глаза карие, влажные, как будто умытые росой… Из-за прямой осанки и высокой шеи она кажется даже выше ростом, чем есть на самом деле. Во взгляде этой девушки читается любопытство… и еще что-то, нечто потаенное, чему Краснов сразу затруднился дать определение. В правой руке девушка держит дешевенькие пластиковые солнцезащитные очки; она улыбается – но не кокетливо, не зазывающе, а дружелюбно, открыто, так, словно увидела давнего приятеля, родственную ей душу…

– Ну и как? – спросила она.

– В смысле?

– Я тебе хоть чуточку нравлюсь?

Краснов хмыкнул; какое-то время он молчал, не зная, что ответить. Он почти не имел опыта общения с девушками, которые моложе его, потому что на четыре с лишним года был оторван от гражданской жизни. Он понимал, о чем можно говорить с такими, как Марина, и еще – отчасти – с знакомыми по детству и юности девушками вроде соседки Анны. Но при общении с незнакомыми девчонками он испытывал сложности: они, эти юные щебечущие создания, определенно, являются выходцами с какой-то другой планеты и даже разговаривают на каком-то своем наречии, лишь на первый взгляд напоминающем по звучанию привычный уху русский язык…

– Гм… А где ты одежду раздобыла? Неплохой у тебя такой прикид. Тебе идет…

– Тимофеевна выручила. – Дарья поправила лямку, сползшую вниз по обнаженному плечу. – Она… она золотой души человек! И хозяин… Федор Николаевич… он тоже – добрый!

Она подошла вплотную к Краснову, положила ему на плечи руки, привстала на цыпочки и… поцеловала его в небритую щеку.

– Спасибо тебе, друг. Ты меня той ночью выручил из беды. Я тебе, дорогой, этого не забуду! Считай, что я у тебя в долгу.

Они стояли так несколько секунд. Краснов осторожно освободился из ее объятий; краем глаза он видел Тимофеевну, которая, – она занималась прополкой – как ему показалось, исподтишка наблюдала за ними.

– Ты чего босая ходишь! – сказал он намеренно строгим, даже грубоватым тоном. – Или не нашла себе обувки?

– Все у меня есть: и одежда, и обувь! И все подобрано по размеру, представляешь?! Но я босоножки не стала обувать – когда еще удастся по травке, по земле босиком походить!

Краснов усмехнулся: как он уже знал, Татаринцев по поручению Тимофеевны попутно, когда ездил в город, наведался на вещевой рынок. И закупил там кое-что из одежды, белья, обуви – по списку, который был составлен заботливой и внимательной к «мелочам» хозяйкой.

– Дарья, нам надо поговорить.

– Я тебе тоже самое хотела сказать, Дмитрий. Кстати… а можно я буду назвать тебя

– Дима?

– А откуда ты знаешь мое имя?

Она улыбнулась, забавно сморщив носик.

– А это что, какой-то секрет? Я ведь слышу, как к тебе обращаются старшие.

– Ладно, – сказал Краснов. – Можешь называть меня по имени. Но копать глубоко, выспрашивать меня или этих двух взрослых людей о каких-то деталях биографии – не рекомендую!

Он на короткое время оставил девушку одну. Прошел к мосткам, ополоснул лицо и руки в чистой родниковой воде, которая вытекает из пластиковой трубы в «копанку». Не вытираясь, натянул на мокрый торс рубашку с коротким рукавом. Потом взял «смуглянку» за руку и отвел ее за сруб бани, почти к самой опушке рощи, где имелась деревянная скамейка.

– Присаживайся, – сказал Краснов. – Ты вот что, Дарья… Меня вся твоя биография не интересует! Понятно? Мне на фиг все это не нужно! Но. Но… Как-то так случилось, что мы оказались… вот здесь, в это время, в данном месте! Проблема, не так ли?

– А мне тут нравится. И люди хорошие… гостеприимные.