Потом вдруг в каком то неистовом порыве схватил ладонями ее лицо, повернул к себе, посмотрел в глаза, будто ища подвоха.

— Ты не уйдешь?

— Никогда.

Он обнял, прижал к себе.

— Людушка моя.

— Милонег, — прошептали ее губы.

Олег вздрогнул.

— Как ты меня назвала?

— Олег, — тихо повторила она. И посмотрела. Большими чистыми глазами с легким оттенком печали. Теми глазами, что грезились ему из другой жизни.

Он схватил ее за руку.

— Пошли.

Подошел к двери, поднял ключи. Потом вдруг бросил их на пол, подхватил ее на руки и закружил по лестничной клетке.

— Наконец-то ты пришла! — открыто и радостно рассмеялся он. — Я знал, что ты придешь. По другому и быть не могло.

Москва. 2021 год.

Кот вернулся рано, долго топал в прихожей на коврике, сбивая мокрый снег с рифленых подошв. Наконец прошел на кухню. Здесь давно уже ждали его появления Игорь и Яга. Бабка кашеварила, Игорь выжидал. Вид у бородача был голодный и терпеливый, хотя в глазах светилось нетерпение.

— Что за город такой, — недовольно проговорил Кот. — Зима к середине, а ни мороза, ни сухости. Слякоть одна. Да еще и грязная. Ни одного чистого сугроба, все в соли, гари. Бррр. Гадость какая.

Старуха оторвалась от плиты, посмотрела на оборотня. За несколько лет мог бы уже и привыкнуть к новому местному климату. Или просто поговорить охота напала. Хотя Кот, он и в человечьей личине кот. Чистюля. Ботинки чуть не вылизывает после каждого выхода, а с тем количеством дряни, что на улице цепляется и налипает на обувку и штаны, вполне можно раздражаться.

Игорь тоскливо посмотрел на застывшую старуху. Голодом заморить решила, не иначе. Повернулся к Коту.

— Чему сегодня его учил? — спросил у оборотня, лишь бы отвлечься от мыслей об обеде.

— Да ничему, — отозвался тот. — Не учу уже. Нечему. Тренирую только.

— И я тренирую, — отозвался Игорь.

— И как успехи? — полюбопытствовала старуха.

Игорь пожал плечами.

— Нормально. Только рефлексирует парень.

— В смысле, — заинтересовался Кот.

Игорь припомнил последний разговор с Олегом. Тот снова и снова возвращался к мысли, что его используют для чего-то, водят, как козла на поводке. Пересказывать сомнения парня не хотелось, да и не зачем.

— В прямом, — отозвался Игорь. — Думаю пора бы ему память вернуть.

— А ты не думай, — сердито огрызнулась Яга. — Не о том думаешь. На хрена ему та память, когда он нынешнюю уже потерял. Куда побежал после тренировки?

— К жене своей, в роддом, — подал голос оборотень. — А чего в этом такого?

— Ничего, — старуха подошла к столу, бросила подставку и грохнула по ней сковородкой. — Рано ему память возвращать.

— А по-моему Игорь прав, — не согласился Кот. — Самое время. Или ты до последнего дотянуть хочешь?

Старуха смолчала. Как объяснить двоим наставникам, что просто хочет подрастянуть Олегово счастье. Сейчас у него любимая жена, сын вот-вот родится и радости полные штаны, потому что впереди долгая жизнь и куча счастья. А открой память — сразу придет понимание того, насколько это счастье сиюминутно. На многое Милонег посмотрит иначе, чем Олег. Так зачем же торопиться с этим.

Хотя с другой стороны правы и бородатый, и оборотень. Нельзя дотягивать до последнего. Когда начнется прорыв, надо быть во всеоружии, а не начинать собираться с силами. И прорыва, чуяла она, ждать осталось недолго. Совсем чуть.

— Ладно, — сдалась она. — Будь по-вашему. Вот родит его Лада, вернется домой, тогда займусь его памятью. Сейчас ему все одно не до того. Да и для вас еще дело есть. Игорь.

— А? — оторвался бородатый от тарелки, в которую ссыпал чуть не половину содержимого сковороды, пока бабка с оборотнем разговоры вели.

— Ты можешь найти хорошего художника, который сможет сделать хороший макет.

Бородатый кивнул. Ответил не сразу, рот был набит, потому пришлось ждать, пока прожует.

— Могу конечно. Личных знакомств с художниками у меня правда нет, но… Яндекс — найдется все. Пару часов в интернете и будет вам гениальный художник.

— Тогда займись, — кивнула старуха и принялась накладывать оборотню.

Тот смотрел, как горячее перебирается из сковороды в тарелку, потом притормозил старуху жестом.

— А зачем нам художник? — спросил, не без удовольствия принюхиваясь к еде.

— Много будешь знать, плохо будешь спать, — буркнула Яга в обычной своей манере. — Одному память верни, другому все объясни. Может тебе еще смысл бытия рассказать?

Кот отмахнулся.

— Не надо. Смыслов я тебе и сам расскажу. Причем вагон и тележку. Я их много за свою жизнь выслушал. Каждый дурак норовит своим смыслом поделиться. Вроде как чего-то понял. А только те, которые в самом деле что-то поняли, молчали в тряпочку. Может оттого, что знать этот смысл людям заказано. А может просто нет таких слов, чтобы это объяснить.

— Философ, — хмыкнула Яга. — Ешь давай, пока не остыло.

В роддом Олега не пустили. Сперва ковырялись в списках, потом сообщили успокаивающее:

— Рожает жена твоя, парень.

От этого известия «парень» не успокоился, а напротив издергался до нельзя.

Домой он не поехал, а добрел до ближайшего кафе. Внутри было уютно и тепло, особенно это ощущалось на контрасте с уличной промозглой сыростью. Олег присел за столик у окна под тяжелой бордовой занавеской. Меню изучать не стал, заказал глинтвейн. Порция напитка ограничивалась почему-то ста граммами и он сразу попросил двойной.

В голове сверлила мысль «а вдруг что-то не так». Тут же возникал вопрос, а что собственно может быть не так. Но ответа на это у Олега не было, а беспокойства не уходило. Отступило оно после четвертой порции двойного глинтвейна. К тому времени он разошелся настолько, что оповестил о своей радости всех официантов и с каждым пытался дернуть глинтвейна.

Официантки смеялись и вежливо отказывались. Тогда Олег заказал бутылку шампанского и счет. Оплатив счет и прихватив бутылку, парень распрощался с уютным заведением и вернулся к роддому.

На этот раз его успокоили основательнее.

— Сын у тебя родился, парень, — поделилась все та же бабка в белом халате.

Но внутрь его снова не пустили. Во-первых, не положено, во-вторых, в таком виде — извините, отвалите. Вид и в самом деле был не шибко вменяемый. Четыре двойных глинтвейна сделали свое грязное дело и шандарахнули малопьющему Олегу столь крепко, что соображение отключилось окончательно и бесповоротно.