Калигула как будто не планировал наступательных операций за Рейном, хотя его намерения трудно себе представить из-за неточности и тенденциозности источников. Во всяком случае, он старался восстановить дисциплину в одной Рейнской армии, где она дала слабину. Казнив военачальника Гетулика, который плел заговор против него, Калигула решил поставить во главе четырех легионов, стоявших в Верхней Германии, Гальбу — того самого, который потом сменит Нерона. Выбор оказался верным. Гальба придерживался строгих принципов, особенно в военной области, и очень быстро навел порядок, положив конец грабительским вылазкам, которые, похоже, участились после смерти Тиберия.

Тем временем вылазки германцев бессистемно продолжались. В 41 году, когда Клавдий только пришел к власти, Гальба и его товарищ Габиний, командовавший войсками в Нижней Германии, столкнулись с несколькими северогерманскими племенами, в том числе хавками и хаттами. Неизвестно, где происходили сражения. Была ли это оборона от орд, форсировавших Рейн, или репрессии на вражеской территории? Мы склоняемся ко второй гипотезе. В 41 году нужно было отвадить германцев от проникновения в Галлию, чтобы оттуда можно было снять два легиона для завоевания Британии. Отсюда необходимость в демонстрации силы в землях самых неспокойных племен. Эта одновременно карательная экспедиция и акция устрашения явно возымела свое действие, поскольку о данных племенах не будет слышно до 47 года. Она позволила и подлечить уязвленную гордость римлян: у хаттов отняли последнего «орла», утраченного Варом, что, кстати говоря, подтверждает гипотезу о сражении за Рейном.

Это было важное событие, поскольку в Древнем мире штандарт играл бо́льшую роль, чем знамя сегодня, — это был религиозный символ. На значках римских легионов был изображен орел Юпитера, символизировавший мощь Populus Romanus (римского народа) и его объединительную миссию, благословленную богами. Легионеры справляли перед ними обряды, даже воздавали им настоящий культ; припасть к воткнутому в землю значку значило получить право на убежище. Короче, они были чем-то вроде походных храмов, которые солдаты втыкали в землю в своих лагерях и брали с собой на битву. Независимо от поражения захват врагом значков сам по себе был катастрофой. Поэтому римляне не знали покоя, пока не возвращали их обратно. В 20 году до н. э. Август устроил грандиозное действо по случаю возвращения штандартов, утраченных Крассом в Персии вместе с семью легионами в жестоком поражении при Каррах в 54 году до н. э. Император лично отправился встречать значки на границе, а потом благоговейно поместил их в храм Марса Мстителя в Риме. Это возвращение, хотя его добились дипломатическим путем, а не военным, было расценено и отпраздновано как победа: воздвигли триумфальную арку, отчеканили монеты с соответствующим изображением. В 41 году возвращение последнего значка легионов Вара встретило меньший отклик. Победы Германика уже смыли кровью поражение в Тевтобургском лесу и позволили отбить два других штандарта (один — у бруктеров в 15 году, второй — у марсов в 17-м). Но Клавдия все-таки приветствовали как императора (полководца, одержавшего победу), а Габиний получил прозвище Хавк, поскольку победил хавков.

Шестью годами позже, в 47-м, Рим снова испытал удовлетворение, когда херуски явились просить себе царя. В эпоху Вара, а потом Германика этот мощный народ был передовым отрядом антиримской борьбы в Германии, но с тех пор, как перестал сражаться с легионами, его главная деятельность свелась к междоусобицам. Смерть Арминия не положила конец резне, в которой погибла большая часть знати и вся семья вождя. Последний выживший представитель династии находился в Риме. Его звали Италик. Его отец Флав приходился братом Арминию, против которого он сражался в рядах римлян. Именно этого человека теперь хотели себе херуски, надеясь, что он остановит у них кровавую анархию. Таким образом, Италик стал первым гражданином Рима, пришедшим к власти за рубежом. Поначалу херуски повиновались ему не переча, тем более что он не отдавал преимущества какому-либо клану. Кроме того, хотя он и воспитывался в Риме, но знал обычаи германцев и следовал им, в том числе устраивал попойки, которые, кстати, зачастую и приводили к смертельной поножовщине. Но очень скоро в стане херусков вновь начались разброд и шатания. Те, кто хотел прибрать власть к своим рукам, напоминали о происхождении Италика и противопоставляли его отца, союзника римлян, его дяде-герою. Постоянно толкуя о «свободе», как все демагоги, они старались натравить соседние племена на римского прихлебателя, сына предателя, целью которого было обратить германцев в рабов. Состоялось еще одно сражение, которое Италик выиграл, но тут и его прогнали. Тогда он заручился помощью лангобардов, живших к востоку от Эмса: им было выгодно, чтобы могущественные херуски продолжали истреблять друг друга. Так он вернул себе власть, но все же не смог пресечь межклановые разборки.

Междоусобицы херусков и их соседей казались достаточным основанием для политики невмешательства, провозглашенной Тиберием, которой придерживались и его преемники. За несколько десятилетий она помогла сделать неопасным самый грозный народ Западной Германии, не потеряв ни одного римского солдата. Но этот народ не был единственным. В том самом 47 году, когда херуски просили у Рима даровать им вождя, хавки, на какое-то время присмиревшие после взбучки, полученной в 41-м, вновь принялись за пиратские набеги, подходя на легких судах к берегам белгов[32] и разоряя их. Предводительствовал ими некий Ганнаск. Этот человек был родом из племени каннинефатов, живших на самом севере Нижней Германии у устьев Мааса и Рейна. Римляне набирали там вспомогательную конницу, где одно время служил и Ганнаск, который затем счел более прибыльным делом дезертировать и предаться грабежу во главе хавков. Уже не в первый раз командир вспомогательных войск становился врагом Империи. Конечно, такие перебежчики были особенно опасны, потому что изнутри знали армию, против которой сражались. Самыми известными из них были Арминий в Германии и Такфаринат в Африке, которые не так давно задали Риму много хлопот. Будут и другие.

Вероятно, не случайно, что хавки возобновили свои набеги во время британского похода, в котором участвовали три рейнских легиона из восьми. В частности, в армии, стоявшей в низовьях Рейна, не хватало XX Валериева легиона, ближе всего находившегося к территории, пострадавшей от разора, учиненного хавками. Кроме того, несвоевременная смерть Санквиния, наместника в Нижней Германии, вызвала замешательство «наверху». Клавдий назначил вместо него энергичного и успешного человека — Гнея Домиция Корбулона. Первым делом он должен был очистить Рейн и каналы от пиратских судов и прогнать Ганнаска. Потом — укрепить дисциплину, сурово наказывая за легкие проступки во избежание серьезных. Отметим про себя периодически возникавшую необходимость действовать жестко. Гальба, Габиний, а теперь и Корбулон были вынуждены, как говорит Тацит, прибегать ad morem veterem (к старым нравам), хотя между сменой этих военачальников проходило всего несколько лет. Можно себе представить, насколько политика невмешательства, исключавшая масштабные военные операции, приводила к ослаблению дисциплины, с чем постоянно приходилось бороться.