Матта пробрал озноб. Хорошо, что Селия пересекла границу: ведь иначе она не смогла бы заботиться о нем, Матте... Однако последние ее слова — «Он меня никогда не отпустит» — звучали очень уныло.

— Я люблю тебя, Селия! — с жаром воскликнул Матт и обнял женщину.

— И я тебя люблю,— тихо ответила та и тоже обняла мальчика.

Матту стало тепло и уютно. Ему ужасно захотелось до конца дней своих прятаться в Селииной квартире и никогда больше не вспоминать об Алакранах, о презрении слуг, о клоне мистера Макгрегора...

— А что случилось с теми, кто пересек границу вместе с тобой? — спросил он.

— Сними? — Голос Селии звучал ровно и безжизненно.— Их всех превратили в идиойдов.

Больше она не произнесла ни слова.

Дни шли за днями, скучные и однообразные. Визиты Марии, красившие жизнь Матта, канули в прошлое. Ее вместе с сестрой отправили в монастырь, чтобы там из девочек сделали достойных молодых леди.

— Марию — вот кого они стараются обуздать,— говорила Селия.— В Эмилии норова не больше, чем в миске овсянки...

Матт попросил Селию отправить Марии письмо, но та отказалась:

— Мария его все равно не получит. Монахини сразу же передадут письмо сенатору Мендосе.

Матт пытался представить себе, чем Мария занимается в монастыре, но у него ничего не вышло — его познания о монастырях не отличались особой глубиной. Скучает ли она по нему? Простила ли? Или вместо него ездит в гости к Тому?

После отъезда Марии и Эмилии Бенито и Стивен тоже куда-то уехали. Мистер Алакран постоянно пропадал в деловых поездках, а Фелисия и Эль-Вьехо не выходили из своих комнат. В коридорах и садах было пусто. Лишь слуги сновали туда-сюда, выполняя свои повседневные обязанности, но их голоса звучали приглушенно. Дом превратился в сцену, на которую не вышел ни один актер.

Однажды Матт попросил привести ему из конюшни послушную лошадку и в сомнении ожидал, не будет ли ему отказано. Не было! Пришел идиойд, привел лошадь. Матт неловко замялся: в доме работали несколько идиойдов, но он старался не попадаться им на пути. Он взялся за поводья и поднял глаза.

Перед ним стояла Роза!

Матта захлестнул темный ужас, как будто он снова стал маленьким мальчиком, а она — его тюремщицей, но сейчас в лице этой женщины не осталось и тени былой угрозы. Суровые складки у рта, казалось, не имели никакого отношения к ее внутреннему миру. Роза смотрела прямо перед собой — непонятно даже было, видит ли она Матта.

— Роза? — пробормотал Матт. Она перевела взгляд на мальчика.

— Желаете другую лошадь, хозяин?

Голос у нее остался прежним — сухим и чуть хрипловатым,— но прежняя злоба исчезла.

— Нет. Сгодится и эта,— ответил Матт.

Роза побрела обратно в конюшню. Движения ее были не такими, какими он их помнил,— они стали резкими, болезненно издерганными...

Матт забрался на лошадь и поехал прочь от дома. Лошадка шагала ровно. Она будет идти по прямой, пока Матт не прикажет ей повернуть налево или направо, и ни за что не переступит границу, намертво запечатленную в ее мозгу.

«Как Роза»,— подумал Матт.

Он впервые понял, до чего же это страшно — быть идиойдом. Раньше он никогда не видел этих существ такими, какими они были до операции. Они просто жили в поместье и выполняли необходимые работы. Но Роза прежде была настоящим человеком, пусть злым и жестоким. А теперь она стала тенью, из которой высосана вся жизнь.

Повинуясь внезапному порыву, он повернул лошадь не на восток, а на запад и направил ее кругом маковых полей — туда, где стоял старый домик Селии. Ладонью прикрыв глаза от солнца, он попытался различить его вдали. В этой части фермы маки только начали подрастать: земля была словно подернута зеленовато-серой дымкой, поливные установки рассеивали прозрачные фонтанчики мелких брызг. В воздухе стоял оглушительный аромат влажной почвы.

Над землей склонились несколько идиойдов — они пропалывали сорняки и давили насекомых. Это была их вотчина. Матту стало интересно, что произойдет, если к ним внезапно вернется разум. Набросятся ли они на него, как деревенские жители в фильме про Франкенштейна? Но они не пробудятся. Это невозможно. Будут полоть и полоть, пока бригадир не велит им остановиться.

Матт так и не смог отыскать маленький домик среди маковых полей. Должно быть, его снесли, как только они с Селией переехали. Вздохнув, он повернул на восток, к оазису в горах.

Добравшись до водопоя, Матт спешился и наполнил желоб водой из колонки.

— Пей,— велел он лошади.

Та послушно подошла к воде и пила, пока Матт не решил, что с нее достаточно.

— Перестань,— сказал он, отвел лошадку в тень и приказал ждать.

Шагая к горам, он ощутил холодок страха, юркой змейкой прокравшийся по его спине. На этот раз он был здесь один. Никто не придет на помощь, если он упадет со скалы или его укусит гремучка. Он дошел до отверстия в валуне и пролез через него. Воды в пруду поубавилось: стоял самый разгар сухого сезона и августовские и сентябрьские грозы были еще далеко. На противоположной стороне затрепетали ветки креозотового куста — должно быть, прошмыгнул, прячась, какой-то зверь. Над голыми скалами одиноко, тоскливо завывал ветер.

Матт сел и достал сэндвич. Он и сам не знал, зачем пришел сюда.

На дальнем конце долины по искусственной шпалере распростерлась гигантская виноградная лоза. Когда-то давным-давно здесь жили люди и на лозе росли такие тяжелые гроздья, что часть шпалеры обрушилась. Осторожно глядя под ноги — гремучие змеи тоже любят прохладные темные уголки,— Матт вступил в ее тень и...

...И увидел большой металлический сундук. Рядом лежали аккуратно скатанные одеяла и упаковка бутылок с водой. Матт остановился как вкопанный. Сердце бешено колотилось в груди. Он огляделся — где же прячется незваный гость?

Но вокруг не было ни души, лишь завывал ветер да где-то в скалах скрипуче кричал кактусовый вьюрок.

Матт шмыгнул в заросли креозотового куста. Под его прикосновением маслянистые листья полопались, наполнили воздух едким удушливым ароматом. Кто осмелился зайти в место, известное только ему одному? Нелегал, пробирающийся в Соединенные Штаты? Или к кому-то из идиойдов все-таки вернулось сознание?!

Поразмыслив, Матт пришел к выводу, что ни один нелегал не стал бы тащить тяжеленный металлический сундук по безводным скалам и каньонам, какими их описывала Селия. И ни к одному идиойду еще никогда не возвращался разум.

Наконец Матт отважился выйти из своего укрытия и внимательно осмотрел сундук. Тот был заперт на два металлических зажима. Трясущимися руками он осторожно расстегнул их и откинул крышку.