– Ты раньше когда-нибудь летал? – не оборачиваясь, спросил тот.

– Нет. Вот так, как летают, – нет.

– Пососать не хочешь?

Ринсвинд рассеянно уставился в затылок всадника, после чего уронил взгляд на протянутый мешочек с красными и желтыми леденцами.

– А это обязательно? – осведомился он.

– Традиция такая, – ответил К!сдра. – Ну, как хочешь.

Дракон поднялся на ноги, тяжело прошлепал по лугу и вспорхнул в воздух.

У Ринсвинда временами бывали кошмары, в которых он раскачивался на чем-то неосязаемом, но невероятно высоком и видел, как внизу проплывает ужасно далекий, затянутый синевой, усеянный точками облаков пейзаж. Обычно после таких снов он просыпался с трясущимися поджилками. Впрочем, он обеспокоился бы куда больше, если б знал, что головокружение, которым страдает большинство жителей Плоского мира, тут ни при чем. Это была обратная память о событии в будущем Ринсвинда – событии настолько ужасающем, что оно распространило гармоники страха вдоль всей линии его жизни.

Полет на драконе был всего-навсего прелюдией к этому событию.

Псефа, сделав несколько сотрясающих позвоночник прыжков, проложил себе путь в воздух. На вершине последнего из подпрыгов его широкие крылья, громко хлопнув, раскрылись, а затем расправились с глухим ударом, от которого содрогнулся лес.

Потом земля исчезла, провалилась вниз серией мягких толчков. Псефа с внезапной грацией поднимался в небо, и полуденное солнце сверкало на его крыльях, которые, как и прежде, выглядели не более чем золотистой пленкой. Ринсвинд неосторожно опустил глаза и обнаружил, что смотрит сквозь дракона на верхушки растущих внизу деревьев. Деревья росли очень далеко внизу. Его желудок сжался при виде этого зрелища.

Ринсвинд быстро закрыл глаза, но это не помогло, поскольку за дело тут же взялось воображение. Волшебник вышел из ситуации, уставившись на проплывающие в некотором отдалении болота и лес, на которые можно было смотреть почти без содрогания.

Ветер вцепился в него изо всех сил. К!сдра обернулся к волшебнику:

– Вот он, Червберг! – прокричал всадник прямо в ухо Ринсвинду.

Легонько уперев меч в драконью спину, Ринсвинд медленно повернул голову. Его слезящиеся глаза узрели перевернутую гору, вздымающуюся над поросшей густыми лесами долиной. Гора смахивала на этакий рупор, торчащий из корыта со мхом. Даже с такого расстояния Ринсвинд различил слабое октариновое свечение, которое указывало на стабильную магическую ауру по меньшей мере в – у него перехватило дыхание – несколько миллипраймов? По меньшей мере!

– О нет, – простонал он.

Уж лучше смотреть на землю, чем на это. Он быстро отвел глаза и обнаружил, что землю сквозь дракона уже не видно. Они скользили по широкой дуге в сторону Червберга, и дракон становился все более осязаемым, как будто его тело заполнялось золотистым туманом. К тому времени, как дико раскачивающийся в небе Червберг оказался прямо перед ними, дракон стал таким же твердым и непроницаемым, как скала.

Ринсвинду показалось, что он заметил в воздухе еле различимую струйку, словно что-то протянулось из горы и коснулось летящей бестии. У него возникло странное ощущение, что дракона делают более настоящим.

Возвышающийся перед ними Червберг превратился из далекой игрушки в несколько миллиардов тонн камня, застывших между небом и землей. Ринсвинд разглядел крошечные поля, лес и озеро, из которого вытекала река, переливающаяся через край…

Он машинально проводил глазами ниточку пенящейся воды и еле успел отшатнуться.

Переходящая в плато вершина перевернутой горы плыла в их сторону. Но дракон и не думал замедлять свой полет.

Когда гора нависла над Ринсвиндом, словно величайшая во вселенной мухобойка, волшебник заметил вход в туннель. Псефа устремился в дыру; на его плечах вздувались и опадали мускулы.

Волшебник вскрикнул, увидев, как темнота расступается, чтобы поглотить его. Мимо промелькнул смазанный огромной скоростью камень, и дракон снова вылетел на открытое пространство.

Они очутились внутри пещеры, которая превосходила своими размерами все, на что имеет право какая бы то ни было пещера. Дракон, пересекающий ее необъятную пустоту, выглядел позолоченной мухой в банкетном зале.

Здесь были и другие драконы – золотистые, серебристые, черные, белые – они неторопливо взмахивали крыльями, направляясь по своим делами в пронизанном лучами солнца воздухе, или сидели на выступах скал. Высоко под сводом свисали с огромных колец десятки таких же бестий – обернувшись крыльями, они дремали, точно летучие мыши. А еще там, наверху, были люди. Увидев их, Ринсвинд с усилием сглотнул слюну, поскольку люди эти расхаживали по бескрайним просторам потолка, словно мухи.

Потом он различил тысячи крошечных колец, усеивающих свод. Несколько перевернутых вверх тормашками людей с интересом наблюдали за полетом Псефы. Ринсвинд снова сглотнул. Он, хоть убей, не мог придумать, что делать дальше.

– Ну? – шепотом спросил он. – Какие-нибудь предложения имеются?

– Разумеется. Нападаем с разгону, – с презрением ответил Кринг.

– И почему я об этом не подумал? – удивился Ринсвинд. – Не потому ли, что у всех у них арбалеты?

– У тебя пораженческий образ мыслей.

– Пораженческий? Это потому, что я сейчас потерплю поражение!

– Ты сам себе враг, Ринсвинд. Причем самый худший, – заявил меч.

Ринсвинд поднял взгляд на усмехающихся обитателей пещеры.

– На что поспорим? – устало спросил он.

Прежде чем Кринг успел ответить, Псефа встал в воздухе на дыбы и приземлился на одно из больших колец, которое под весом дракона угрожающе закачалось.

– Ты хочешь умереть сразу или сначала сдашься? – спокойно поинтересовался К!сдра.

Цепляясь сапогами с крючьями за потолок и раскачиваясь на ходу, к их кольцу со всех сторон подбирались люди.

Сбоку от посадочного кольца была пристроена платформа, а рядом висела полка, которая, очевидно, предназначалась для хранения странной обувки. Прежде чем Ринсвинд успел что-то предпринять, К!сдра соскочил со спины дракона на платформу и, развернувшись, ухмыльнулся при виде замешательства волшебника.

В воздухе пронесся тихий выразительный звук, издаваемый множеством взводимых арбалетов. Ринсвинд взглянул на бесстрастные, перевернутые лица, окружившие его. В том, что касалось одежды, воображение драконьих хозяев не смогло произвести на свет ничего более оригинального, чем кожаная сбруя, усаженная бронзовыми украшениями. Ножны с мечами надевались вверх ногами. Те, на ком не было шлемов, носили волосы свободно распущенными, и в потоках гуляющего воздуха волосы колыхались, словно морские водоросли. Среди всадников присутствовали несколько женщин. Перевернутое положение проделывало с их анатомией очень необычные вещи. Ринсвинд уставился на это зрелище во все глаза.