Трэвис и Лукас следом за Налини с Джини на руках обогнули еще два угла, а потом слетели вниз по лестнице на станцию метро.

Лукас сунул Астрид несколько монет. Пока сестра покупала билеты, он снова сверился с картой. Ребята прошли через турникет, пробежали через всю станцию до платформы и сели на следующий поезд до центра. Лукас знал, что этот поезд довезет их до убежища и в то же время до собора Нотр-Дам, где Ножику предположительно прямо сейчас промывают мозги.

В вагоне было очень светло и подозрительно спокойно. Пара девчонок-француженок хихикали, но большинство пассажиров читали или дремали. Никто ничего не говорил. Лукас воспользовался моментом, чтобы привести мысли в порядок.

На «Ле-Аль», центральной станции Парижа, они сделали пересадку. Стайки людей покинули поезд вместе с ними и хлынули в зону ожидания. Воздух наполнил запах сладких французских блинчиков и «нутеллы», по туннелям эхом разнеслась музыка. В одном переходе заходилась в гранже гитара. В другом грохотал барабан бонго, в третьем какая-то женщина распевала оперную арию.

Четыре подростка и полуторагодовалый младенец пробирались через лабиринт коридоров, мимо кинопостеров, вниз по ступенькам к платформе поезда, который увезет их в убежище.

Плакаты на стенах были огромными, размером с двухместный гараж. Один изображал парижский Диснейленд, другой рекомендовал авиакомпанию Air France, на третьем женщина в нижнем белье рекламировала духи.

Трэвис потряс головой:

– О-ля-ля.

Джини повторила:

– О-ля-ля.

По станции пронесся поток горячего ветра: приближался новый поезд. Пассажиры стали подходить ближе к краю платформы… все, кроме четверых мальчишек в черных водолазках, с недовольным видом стоявших внизу лестницы и разговаривающих по телефонам. В тот же миг с противоположной стороны в зону ожидания вошли двое французских полицейских.

Полиция. Скарктоссцы. Тренер Крид.

Все теперь гонялись за ними. Лукас не мог в это поверить. Или мог. Как бы ему хотелось остановиться и все всем объяснить! Но никто не станет слушать, это уж точно.

Лукас мгновенно представил карту метро и переменил план. Им придется идти – бежать – в убежище.

Выбранный им переход пах свежим кофе. Звон колокольчиков Налини эхом отскакивал от облицованных плиткой стен, делая ситуацию еще напряженнее. Когда они пробирались по узким, похожим на каналы коридорам, звуки словно раздавались отовсюду и ниоткуда. Электрогитара. Чьи-то вопли. Кинопостеры на стенах начали повторяться, и Лукас заподозрил, что они бегают кругами. Откуда-то сзади послышался топот ног по бетонному полу.

Лукас не понимал, откуда на самом деле доносится звук, так что просто сделал то, чему научился на уроках лазанья. «Не останавливайся», – велел он себе. Становилось все жарче и жарче, они уходили глубже и глубже в паутину переходов. Им стали попадаться знаки: «M», «RER», «T» и «RATP».

Понять что-либо было невозможно.

Ребята бежали так быстро, что, добравшись до турникетов, просто проскочили над ними друг за другом.

Эскалатор, ведущий вверх, был сломан. Они взбежали по широким ступенькам на полную народа площадь. У Лукаса появилось чувство, словно он вышел из темного кинозала на яркое полуденное солнце. Абсолютная дезориентация.

Глава 29. Центр Помпиду

На площади было так многолюдно, что Лукас был уверен: камера видеонаблюдения на противоположной стене их точно не засечет.

Или, по крайней мере, надеялся на это.

Лукасу нужно было понять, что происходит. И поскорее. Какой-то своей частью он чувствовал вину за то, что привел остальных в не знакомое ему место. Он мысленно прокрутил в голове весь день, пытаясь понять, как попал в эту точку. Может, он сам виноват во всех сегодняшних неприятностях. В голове всплыли слова отца: «Делайте то, что считаете наиболее важным в данный момент, – и не ошибетесь».

Лукас глубоко вдохнул:

– Нам надо найти Ножика.

– Нет, – возразила Астрид. – Нам надо попасть в убежище.

Лукас не собирался с ней спорить. Он знал, что лучшая карта Парижа хранилась у него в голове. Еще он знал, что придется соврать сестре, чтобы спасти друга.

– Твоя взяла, – сказал Лукас. – За мной.

Лукас намеревался пробиться сквозь толпу.

Он пошел вперед, ввинчиваясь между людьми, и остальные последовали за ним. Катались на скейтбордах мальчишки. Группка школьников поедала биг-маки. Наводненную народом площадь, жужжа в неприятной близости от Налини и Джини, разрезали два мопеда.

Трэвис догнал Лукаса и прошел с ним до конца следующей площади. Напротив них возвышалось странное здание, покрытое разноцветными трубами.

Мопеды сделали круг и остановились рядом с Трэвисом. Увидев, кто на них ехал, Лукас частично обрадовался, но частично и насторожился.

Астрид заговорила первой:

– Керала! Сора! Что вы здесь делаете?

– Нас послали Робби и София, – объяснила Керала. – Они заметили на видео, как вы выходите из метро.

Сора добавила:

– За вами следуют скарктоссцы.

– Ага, – сказала Керала. – Мы их отвлечем, а вы идите в убежище.

Лукасу уже не терпелось уйти.

– Это ведь Центр Помпиду, – сказал он Трэвису. – Так?

– Ага, – согласился Трэвис, – а значит, мы недалеко от книжного. Правильно?

– И, – прошептал ему Лукас, – от Церемонии Промывки Мозгов в Нотр-Дам.

– Мы туда не пойдем, Лукас, – строго сказала Астрид.

Джини громко хихикнула, и все обернулись посмотреть, что ее рассмешило. В центре огромной площади скакал на деревянном ящике клоун в одних штанах. Он кричал по-английски с сильным французским акцентом.

– Может быть, – сказал он, – вам недостаточно жаг’ко у нас в Па’ги?

Идеально, подумал Лукас. Отвлекающий маневр.

Клоун чиркнул спичкой и поджег булаву для жонглирования. Он уравновесил ее на ладони, а потом уронил. Дурачась, он поднял булаву, притворился, будто обжегся, и заскулил, как щенок, повернувшись лицом к публике.

Клоун обратился к девушке из толпы на своем французско-английском:

– Вы такая п’гивлекательная мадмуазель. П’гошууу, поцелуйте мою обожженную ‘гучку.

Девушка поцеловала его руку, и клоун заскакал от радости, а по толпе прокатились смешки. Потом он набрал в рот керосина из пластиковой бутылки и брызнул им сквозь сжатые губы на горящую булаву. Над толпой полыхнуло пламя, и все ахнули.

Клоун подошел к другой женщине.

– Вы такая к’гасивая. П’гошууу, поцелуйте мои обожженные губки.

Женщина чмокнула его в губы, и клоун с напыщенным видом, как гордый петух, отошел от нее. Джини, сидевшая теперь на плечах Налини, захлопала в пухлые ладошки. Потом клоун подкинул горящую булаву высоко в воздух, и она закувыркалась в полете, а затем стала падать обратно. Клоун развернулся и оттянул резинку своих мешковатых штанов сзади. Пылающая булава опустилась прямо ему в трусы.

Клоун словно с ума сошел. Он принялся выделывать ногами па в воздухе и хлопать по своим штанам, пытаясь потушить огонь. Потом он издал долгий, похожий на собачий