Бондарев бесшумно отошел от двери, направляясь к окошку. В отличие от подручных сержанта он привык проверять и готовить запасные варианты загодя. От двери до окна было пять шагов, но Бондарев удлинил себе путь. Вернулся к дивану, покашлял, сел на скрипучее ложе, обозначая свое присутствие именно в этой точке комнаты, а затем опять бесшумно скользнул к окошку.

Решетка не была прибита намертво, она держалась на двух шарнирах справа, а слева имела внутреннюю петлю, на которую когда-то вешался замок. Все в соответствии с нормами пожарной безопасности. Сейчас на месте замка торчал здоровенный болт с гайкой. Имея обычный гаечный ключ или пассатижи, решетку было нетрудно открыть, причем изнутри. Бондарев попробовал открутить гайку пальцами, но не сумел. Кто-то не так давно завинтил ее с помощью инструмента крепко, качественно. То есть помощники Кравченко все-таки подготовились к приему гостя, зря майор на них наговаривал минуту назад.

За дверью послышались шаги, а затем в дверь постучали. Денис вернулся к порогу, открыл и сделал шаг назад. Боец Пахоменко принес тазик с водой и кусок мыла. Войдя, он поставил тазик на стол, вручил майору мыло и вытянулся, как бы спрашивая, не нужно ли что-то еще, и если не нужно, может ли он идти?

– Полотенце… – Денис обернулся и увидел, что полотенце аккуратно лежит на подушке. – А-а, не заметил.

– Тоже не заметил бы, – ухмыльнулся боец. – Такой номер Верка выдала! Ух!

– Разговорчики, – без особой строгости проронил Бондарев. – Свободны, рядовой.

– Есть! – Пахоменко еще разок ухмыльнулся, повернулся «кругом» и вышел.

Бондарев опять запер дверь и, сам не зная почему, задумчиво уставился на полотенце. Вера, конечно, имела полное право дразнить мужчин, но первое впечатление – когда Бондарев увидел ее с маленькой сестренкой на руках – она произвела все-таки другое. Она показалась Денису более сдержанной и благопристойной, что ли? В тихом омуте кто только не водится, это известно, но все же… что-то тут было не так.

Денис подошел к постели и пошарил под полотенцем, а затем сунул руку под подушку. И сразу нашел, что искал. То, что Вера незаметно сунула туда, пока мужчины пялились на ее упругие формы. Под подушкой лежал небольшой листок бумаги, на котором до боли знакомым врачебным, то есть понятным лишь избранным, почерком были написаны несколько слов.

«Вот, и почерк знакомый, не только голос! – подумалось Денису. – Но почему внешность-то у нее другая?! Чертовы технологии! Даже хорошо, что канули в Лету… вернее – в Лес! Туда им и дорога! После первого же Шторма все хваленые сверхобъемные носители информации накрылись медным тазом! А вместе с ними и сама информация, понятное дело, накрылась. Все фотографии, все семейные архивы и видео. Сколько их было у меня в смартфоне! И не догадался, остолоп, хотя бы одно фото распечатать. Зачем! Это же отстой, баян, двадцатый век! А будь все, как в двадцатом веке, носил бы в военном билете фотографию семьи, сейчас достал бы, сравнил и понял – она это или… это я чокнулся».

Бондарев горько усмехнулся, покачал головой и заставил себя сосредоточиться на записке. Текст был простой, бытовой, никому не адресованный и в случае перехвата никакой ценной информации не выдающий. Но вместе с тем текст явно содержал скрытый смысл, понятный лишь Бондареву. Еще очко в пользу Юли. Какой там счет? Разгромный?

«Не забудь починить стол. Скрипит! Отнеси картошку. Приду, проверю холодильник».

Пожалуй, даже если бы Вера не сумела отвлечь внимание Кравченко и его бойца, эту записку она вполне могла выдать за свою. Список дел на вечер, да и только. Просто выронила, с кем не бывает? А вот Бондареву было ясно, что адресат все-таки он. Починить стол… это была сугубо семейная присказка, связанная с событиями бурного медового месяца четы Бондаревых. Как-то им приспичило провести эксперимент и заняться любовью на столе, но старая мебель сначала жалобно заскрипела, а затем и вовсе сломалась. С тех пор имитация того скрипа или вопрос «а не починить ли нам стол?» стали чем-то вроде тонкого намека с эротическим подтекстом. Нет, сейчас Юля (а Бондарев уже твердо решил, что это действительно его Юля, и проблемы с опознанием сидят исключительно у него в голове) намекала не на это. Сейчас намек имел другой смысл.

Денис взглянул на стол. Обычный, конторский, массивный, с тумбочкой. Вроде бы несломанный. Бондарев присел и заглянул под стол. И сразу же увидел контуры крышки погреба и утопленное в деревянную доску, крашенное в цвет пола кольцо. Вот на что намекала Юля! И насчет картошки все ясно – где ее хранят? В погребах. Значит, надо будет спуститься в погреб через этот люк. Когда? Время Юля обозначила не менее понятно. Для Бондарева, конечно. Секретные вылазки диверсионной группы в составе Дениса и кота по кличке Тихон к холодильнику совершались неизменно в час ночи. Такая вот получилась у Юли нехитрая, но надежная шифровка.

Бондарев уселся на диван и понял, что в записке есть еще одно предупреждение, уже без намеков: «Скрипит!» Диван скрипел, как последний предатель, и это следовало обязательно учесть. Денис взглянул на часы. До условленного времени оставалось четыре часа. Можно отдохнуть, набраться сил. Уснуть вряд ли получится, но хотя бы расслабиться в горизонтальном положении не помешает, это сто процентов. День был долгий, трудный, а ночь обещала стать, наоборот, очень короткой. А следующий день опять будет резиновым, как та Москва. Так что силы пригодятся.

Денис закрыл глаза, расслабил мышцы, медленно выдохнул и… открыл глаза, но через три часа пятьдесят минут. Вырубился мгновенно, включился тоже. И сразу же припомнил, что происходило накануне, а также в то время, пока он спал.

Человеческий слух не отключается никогда, с рождения до смерти, ни днем, ни ночью, и при определенной тренировке можно научиться вспоминать все, что ты слышал во сне. На этом построено множество методик ускоренного обучения языкам и другим премудростям. Бондарев использовал умение слушать и запоминать услышанное во сне довольно часто, хотя и в иных целях. Например, в течение последних трех часов это умение играло роль своеобразной сигнализации. Скрипни в коридоре больше двух половиц одновременно, Денис тут же проснулся бы и взял дверь под прицел. Но в коридоре все четыре часа было тихо. Дежурный трижды прошелся мимо двери, а затем уселся за свой стол в конце длинного коридора и завел неспешную беседу с драившим полы скаутом-дневальным. Потом, за минуту до пробуждения Бондарева, скаут ушел дрыхнуть, а компанию дежурному составила уже известная Денису томная Вера. Она пожаловалась на бессонницу и присела у стола… или на стол, таких деталей Бондарев не уловил. О чем ворковали Вера и Пахоменко, а дежурным был именно он, тоже осталось загадкой. Слишком далеко от «апартаментов» находился пост. Да и не имело это значения. Вера опять сыграла роль ложной мишени и обеспечила Бондареву скрытное перемещение из расположения в подвал.

Диван, сволочь, все-таки слегка скрипнул, да и бесшумно откинуть крышку Денису не удалось, но обаяние Веры, а скорее, ее прелести, держали бойца Пахоменко не хуже капкана, и он, даже если услышал какие-то звуки, не стал подкрадываться к двери бывшей бухгалтерии и замирать, обратившись в слух.