Остановившись, полковник, видимо, вспоминая, осмотрелся.

«Точно, — подумал он. — Здесь, конечно, многое изменилось, но дома те же».

— Бонич? — услышал он удивленный голос. Обернувшись, замер. — Ты? — выпустив пакет, выдохнул пожилой человек. Глухо стукнула о ступени бутылка молока.

— Владимир Иванович, — сказал Артур, — здравствуйте.

— Ты, — повторил Владимир Иванович. Выпустив трость, сделал шаг вперед и обнял шагнувшего к нему Артура. Ткнувшись лицом ему в грудь, неожиданно всхлипнул. Артур растерялся. — Ты проездом? — вздохнул Владимир Иванович.

— Вообще-то я к вам, — Артур поднял трость и подал ее старику.

— Тогда пойдем, — снова вздохнул Владимир Иванович. — Помнишь, где я живу?

— Так, — решил Артур. — Вы вот тут посидите. — Он подвел его к скамейке.

— Я мигом. Что-нибудь куплю, ведь надо будет как-то отметить сие знаменательное событие, как говорил наш железный инструктор.

— Кончился Дровосек, — тяжело вздохнул Владимир Иванович. — Я о тебе столько слышал, — он взглянул в глаза Артуру, — что не знаю, где правда, а где ложь. Убежден в одном — разговор шел, будто бы ты на стороне Дудаева против наших дрался. Вот в это я сразу не поверил.

— И правильно сделали, — улыбнулся Артур. — Против России воевать никогда не буду. Конечно, если гражданская грянет, то придется. Но чью сторону приму, не знаю. Тут все так перекручено. Я последнее время почти не отходил от телевизора. Черт возьми, похоже, что всем, в том числе и президенту, плевать на Русь. Но его дело, как говорится, третье. Он есть, и то хорошо. Правда, правительства меняет чаще, чем мадам перчатки. А эта Дума… — Он усмехнулся. — Вот где постоянная борьба за власть. Дали вам кресло на Охотном ряду — помогайте правительству. Так черта с два — каждый…

— Артур, — виновато прервал его Владимир Иванович, — мне на солнце долго стоять нельзя. Давление сразу…

— Сей момент, — заторопился Артур. — Я мигом. Усадив старика, метнулся к первому входу в гастроном, но туг же вернулся.

— Владимир Иванович, может, вы чего-то хотите? Так сказать, для души.

Старик тяжело вздохнул.

— Там много чего хорошего есть, — негромко проговорил он. — Но ведь цены какие… — развел он руками.

— Так не годится, товарищ полковник, в данное время я богат как Крез. А у меня есть привычка, все считают ее вредной, но говорят это с завистью. Я умею тратить деньги. Они для меня, как говорил один человек, гиря в кармане. Так что…

— Хорошо. — Опираясь на трость, Владимир Иванович поднялся. — В этом я буду тебе прекрасным помощником.

«Жив Дровосек, — мысленно отметил Артур. — Кто шутить умеет, тот еще живой».

— Живой я, — словно прочитав его мысли, сказал Владимир Иванович. — Телом живой. Пусть слабый, но дышу. Душой умер. Убили ее, душу. Как у многих таких же, как я. — Постукивая тростью, пошел к входу.

Мысленно выругавшись, Артур тронулся следом.

— Артур, — остановившись, негромко сказал Владимир Иванович. — Если можно, дай деньги мне. Я куплю все, что нужно.

— Разговора нет. — Артур сунул ему в карман пачку сторублевок. — Я мигом. Мне тут нужно буквально на секунду. — Он выскочил. Подбежав к коммерческим ларькам, быстро осмотрел их. — Слышь, парень, — заглянул в один, — пачка «Беломора» нужна. Плачу сотню.

— Точно?

— Вот. — Артур вытащил деньги.

— За справку половину, — усмехнулся продавец.

— Все бери, — нетерпеливо поглядывая на выход из гастронома, бросил Артур.

— Зайди в магазин. — Парень вырвал сотню из его пальцев — там продают.

— Если нет, — усмехнулся Бонич, — отдашь двести. Вернувшись в магазин, увидел стоявшего перед прилавкам винно-водочного отдела Владимира Ивановича.

Скользнув взглядом по витрине табачных изделий, увидел папиросы. Подошел.

— Десять пачек «Беломорканала», — сказал он.

— Юрий, — войдя в небольшую комнату с двумя кроватями, сказал чистившему «ПМ» Китайцу Петр, — парни предлагают небольшой сабантуй устроить. Я свою знакомую позову, а та…

— Нет, — отрубил Китаец, — никаких сабантуев. Ты знаешь, во что они влезли?

— Нет. А что? Во что-то серьезное? С ментами?..

— Хуже. В переплет попали. Какому-то деляге крепко помешали. Да и с милицией тоже неприятности заимели.

— Погоди, — остановил его Петр, — не на Петровке? В баре…

— Да, — внимательно посмотрел на него Юрий. — А ты откуда знаешь?

— Сегодня утром ко мне один парнишка заскочил, попросил отвезти в Балашиху. Он тут у приятеля был, ну и выпили лишку. Дал мне сотню и на обратную дорогу. Я повез. А с ним приятель ехал. Вот они и говорили про эту заварушку. Мол, трое каких-то какому-то очень крутому дяде крепко подгадили, и теперь их по всей Москве шарят. И менты тоже ищут. Сам…

— Погоди, — перебил Китаец, — откуда ты этого парнишку знаешь?

— Я у них раньше автодело в техникуме вел. Ты как раз Чечню уехал, а я…

— И что? — пожал плечами Китаец. — С тех пор он с тобой в таких хороших, что…

— Я часто их вожу, — вздохнул Петр, — на пикники, по бабам. Он на какого-то блатного работает, а мужик тот, видать, серьезный. Требует, чтоб никаких неприятностей с милицией. Вот они за рулем и не пьют. К ведут себя вполне прилично.

— Ты знаешь, на кого этот парнишка работает? — спросил Китаец.

Петр покачал головой.

— Узнать можешь?

— Да этот парень ко мне частенько обращается. Звонит: туда-то приезжай на тачке. Но как узнать? Прямо спросить: Валет, ты на кого работаешь? — Он криво улыбнулся.

«Парнишку Валетом дразнят», — понял Китаец, а вслух спросил:

— Ну, может, они в разговоре кого упоминали. Ведь сам говоришь, что частенько их катаешь.

— Да не так и часто. Бывает. Но они обычно не говорят…

— Подожди-ка, а чего же ты мне раньше про свой приработок не говорил?

— А на кой? Ты мне много про себя говоришь?

— Значит, бывает, он и к тебе заходит, — не слушая его, пробормотал Китаец. — Значит, надо от тебя уходить. А вот куда двинуть?

— Да оставайтесь у меня, — сказал Петр. — Если он и появляется, в квартиру не заходит. Позвонит в дверь, я подойду, дверь открою, он скажет, что отвезти надо, и уходит. Здесь Валет очень редко бывает. Да и звонит не очень часто. Так что будь спок…

— Ну что же, — согласился Китаец, — останемся. Тем более нам сейчас и податься некуда. Но парням об этом ни слова. И Людке не говори.

— Слышь, Юрок, — кашлянул Петр. — Когда мы снова…

— Не понял, — нахмурился Китаец.