За несколько лет до этого Оленикофф приобрел 120-футовую яхту и назвал ее «Русалка». Это прекрасное судно построили какие-то японцы, надеявшиеся выиграть на ней America's Cup, а потом использовать в качестве площадки для разных праздничных мероприятий. Затея не увенчалась успехом, возможно, потому, что после битвы при Мидуэе[48]японцы окончательно отучились плавать по морям. Как бы то ни было, Оленикофф увидел ее в токийской гавани, заплатил за нее немалую сумму и приказал капитану привести ее в Калифорнию, а потом через Панамский канал во Флориду. Там мы выпивали на яхте с Игорем и кучей других приятных людей во время знаменитого яхтенного шоу в Палм-Бич. Весной 2004 года он позвонил мне и сказал:

— Брэдли, я отправляюсь в круиз на «Русалке» — в Гватемалу, Гондурас и Белиз. Хотите с Марио ко мне присоединиться?

— С радостью!

Я тут же перезвонил Марио Стагглу, занимавшемуся всеми офшорными структурами Оленикоффа. Мы вылетели в Лос-Анджелес, а оттуда — в Центральную Америку. Мы с Марио были больше, чем просто коллеги. Его трастовая компания в Лихтенштейне была очень востребована, и я часто передавал ему своих клиентов и их деньги, зная, что он сможет их надежно сохранить. Каждый раз, когда Марио создавал трастовую структуру для кого-то из моих клиентов, он вместе со своим партнером доктором Клаусом Бидерманом (автором серьезной книги о трастовых законах Лихтенштейна) получал за свои услуги очень неплохие деньги. В свою очередь, он щедро благодарил меня, например пухлыми конвертами, в которых лежало по 50 000 швейцарских франков (не облагавшихся налогами). В перерывах между сделками мы с Марио веселились — катались на лыжах в Церматте, занимались планированием сделок в Лондоне, ездили на Венецианский кинофестиваль и прочие значимые мероприятия по всей Европе. Марио был великолепным бухгалтером, очень забавным человеком и большим модником. Он немного напоминал Эдди Мюнстера[49]и обладал заразительным смехом, как у комика Бадди Хакетта.

Мы плыли по Центральной Америке и развлекались на яхте Оленикоффа, и как-то вечером недалеко от берегов Белиза «Безумный Русский» отвел нас в сторонку.

— Господа, — сказал он со своим ельцинским акцентом, — должен вам сообщить, что, возможно, нам придется закрыть наши с вами предприятия.

— Почему, Игорь? — спросил Марио.

— Скажем так, у меня есть ощущение, что за мной наблюдают.

— Маленькие серые налоговые инспекторы? — спросил я, отхлебнув немного скотча. Нас обдувал легкий ветерок, и воздух был пронизан морской свежестью.

— Я миллиардер, Брэдли. — Оленикофф улыбнулся и пожал плечами. — Те, кто работает на госслужбе и получает копейки, не очень любят тех, у кого есть яхты. Нам нужно подумать, как вывести мои деньги из UBS.

— Ну, это несложно, — сказал я. — Правда, Марио?

— Пара пустяков, — ответил тот.

— Когда только захотите, Игорь, — добавил я.

Честно говоря, я надеялся, что он остынет и изменит свое мнение. Если бы он вывел свои 200 миллионов из UBS, моя личная премия стала бы намного меньше. Однако безопасность и удовлетворенность клиентов всегда оставались для нас главной целью. Если вы будете давать клиентам плохие советы, то вскоре останетесь без клиентов.

— Я дам вам знать. — Оленикофф улыбнулся и помахал другим своим гостям, кучке приятелей по студенческому братству, выпивавшим около рулевого колеса. — Идемте смотреть на закат!

Но тогда он не стал рвать когти — зато теперь к нему ворвались чуваки с большими пушками и в шлемах. Я живо представлял себе, как они обшаривают его офис и выносят из него компьютеры и кучи бумаг. Мне было интересно, всплывет ли мое имя, когда они разберутся со всей этой писаниной в Вашингтоне. Однако я не слишком беспокоился. Я был всего лишь посредником, частным банкиром, защищенным швейцарским законом. Оленикофф сам отвечал за свои деньги и налоги. Меня его налоги не волновали… точнее, так мне казалось. Мне и в голову не могло прийти, что, когда федералы пригрозят ему обвинением, то он запаникует и укажет… на меня.

После разговора с Оленикоффым я перезвонил Марио и предупредил его:

— Будь готов действовать, приятель. У Игоря серьезные проблемы в Калифорнии.

Но это не смутило Марио. Он был успешным и хитрым, имел десятки невероятно богатых клиентов типа Оленикоффа и чувствовал себя в полной безопасности в Лихтенштейне, где банковские законы были еще более закрытыми и жесткими, чем в Швейцарии. Затем я рассказал ему о трехстраничном меморандуме и о том, что ему нужно хранить эту информацию в секрете.

— Мне никогда не нравились швейцарцы, — сказал он.

— Я и сам начинаю их понемногу ненавидеть.

— В Лихтенштейне сможешь чувствовать себя, как дома!

— Спасибо, но мне нужно еще кое-что доделать.

— Разумеется.

Марио знал, что я не из тех, кто подставляет вторую щеку.

С приходом июня наступило время для второй фазы моего тактического гамбита. Я не знал наверняка, поделился ли Кристиан Бовэй своими опасениями насчет меня с начальством, но, понимая внутреннюю природу этого скользкого ублюдка, я понял, что он предпочел придержать информацию при себе, чтобы ничто не помешало ему и дальше зарабатывать свои денежки. Для меня наступило время поднять бучу внутри банка. «Я знаю, что вы, ребята, затеяли, а теперь и вы знаете, что я это знаю. Поэтому давайте-ка поговорим откровенно».

Я сел за стол и написал докладную записку главе юридического отдела UBS Рене Вютриху и главе отдела комплаенса UBS Филипу Фрейю. К письму я прикрепил копию трехстраничного меморандума.

«Дорогой Рене,

Я пишу вам в связи с очень серьезным вопросом, способным привести ко множеству негативных последствий. Я обязан поставить вас в известность об этом, а также заверить в том, что я, как один из директоров компании, действую в полном соответствии с политикой и процедурами UBS.

Во внутренней сети UBS (папка «Международный частный банкинг» — «Америка» — «США» — «Основные документы по стране — новые») я обнаружил объемный юридический документ (см. приложение), описывающий рынок, на котором я работаю в настоящее время, — Соединенные Штаты Америки.

Прошу вас ответить мне, поскольку я считаю, что этому вопросу должно быть уделено немедленное и серьезное внимание не только в связи с моей собственной работой, но и с деятельностью моих коллег в Женеве и Цюрихе! Благодарю за ваше время и силы.

С наилучшими пожеланиями,