показалась Путнику очень знакомой — возникло чувство «дежа вю», как будто он был здесь когда-то очень давно. Ник посмотрел на себя — оказалось, он облачён в охотничий камуфляжный костюм, а за спиной обнаружился внушительных размеров рюкзак и карабин на ремне.

— Я — Толстый, — сказал незнакомец, пошевелив странными ушами-воронками на голове. Во взгляде его сквозило порицание, смешанное с лёгким сожалением. — И я местный механик. А ты не прав.

«Ты не прав. Какое знакомое выражение», — подумал Ник и спросил:

— В чём не прав?

Толстый взял Путника за плечо и неторопливо повёл по широкой колее в сторону каких-то построек.

— Ты не прав, когда пытаешься вспомнить прошлое. Это вовсе не обязательно. И тем более, ты не прав, когда боишься, что никогда не сумеешь вспомнить прошлого. Если хочешь, я помогу тебе это сделать.

Жестяные консервы падали рядом с ними, а Ник и Толстый сидели на старой, прогнившей скамейке, и пили чай из термоса, который обнаружился в рюкзаке. Хороший, крепкий чай с сахаром. Похоже, он был бесконечным — сколько не пили из термоса, он не заканчивался.

Ник начал вспоминать этот мир самостоятельно. Это был мир-курятник, грязный, вонючий курятник с покосившимися деревянными стенами и падающими с неба консервами — нелепый, но почему-то удивительно родной. Наверное, потому, что Путник уже был здесь. Но белые пятна в воспоминаниях всё ещё оставались.

— Ты был неправ, когда пришёл сюда впервые, — рассказал Толстый. — Ты был напуган, потому что в очередной раз забыл себя и чувствовал желание разрушать. Я пытался показать тебе, как прекрасен наш мир, пытался научить видеть окружающее с хорошей стороны, но ты не замечал всего этого. Ты не захотел остаться здесь.

— Кем я был тогда? Путником?

— Ты не прав, когда пытаешься подобрать себе имя. Ты Безымянный. У тебя не было имени при сотворении. Путник — скорее профессия, вид деятельности. Вид существа, если хочешь.

Рядом свалилась большая консервная банка.

— Меня уже называли Безымянным. Тогда я был нелепым слоноподобоным карликом. Почему эти консервы всё падают, Толстый?

Толстый покачал лысой головой.

— Ты не прав. Они не падают, они летают. Я уже рассказывал тебе это в прошлый раз. Это специальные летающие консервы, просто чаще всего они летят только по прямой, вниз. Вон, посмотри, — проводник махнул на небо, где были видны мелкие блёстки. — Там, на мировом потолке, растут консервные деревья. Приходит время, и консервная банка, созрев, падает вниз, чтобы быть съеденной ими.

— Кем, ими? Механическими курами?

Толстый кивнул.

— Но почему за всё время нам не попалась ни одна курица? Похоже, здесь их нет.

Снова чувство «дежа вю».

— Ты не прав, — усмехнулся Толстый. — Их тут много, очень много. Они пугаются и прячутся от тебя. Так было и в прошлый раз. Потому что ты склонен к разрушению.

Путник поднялся на ноги. Подобное ему уже говорили, и слышать подтверждение тому было очень неприятно.

— Но я не хочу быть склонным к разрушению. Не хочу быть безымянным. Как я стал им, Толстый? И почему я всё время оказываюсь в этих странных снах?

— Ты не прав, Ник, — повторил свою любимую фразу Толстый, похлопав для одобрения Ника по плечу. — Это не сны, Ник, и ты давно это уже понял, просто боишься себе в этом признаться. Это страны, полноценные миры, реальности, если хочешь, со своими законами, правилами, жителями. Их сотни, а то и тысячи. Да, некоторые из них когда-то были чьими-то снами, некоторые были созданы кропотливым трудом многих создателей. Но они уже давно застыли, затвердели, как краска на холсте, и существуют в пространстве самостоятельно. Просто это слишком маленькие и странные для простого жителя миры. Скажи мне, где ты сейчас остановился? Где твоё основное тело?

Путник сел обратно и поправил рюкзак на скамейке.

— Похоже, на Земле. Какой-то город… Кажется, Верх-Исетск. Корпорация какая-то. Меня чуть не убили.

— «Корпорация любит вас», — загадочно проговорил Толстый.

— А ты откуда знаешь? Ты там был?

— Ты не прав. Я ещё ни разу в жизни не покидал страну механических кур. Я Механик, я помогаю курочкам, когда у них что-то ломается. Просто тот большой мир расположен близко к нашему, и есть несколько человек оттуда, которые заходят ко мне в гости.

За постройками в метрах пятидесяти быстро промелькнул белый силуэт, похожий на женский.

— Смотри-ка! Я видел! — воскликнул Путник. — Механическая курица!

Толстый глядел куда-то вдаль, загадочно улыбаясь. Путник почувствовал странное, почти детское ощущение уюта и спокойствия, которое он уже испытывал когда-то. И он вспомнил когда, немного поёжившись — похожее чувство было в мире Бункера, который потом разрушился. Ник допил чай из пластикового стаканчика и продолжил задавать вопросы:

— Хорошо, Толстый. Допустим, я Разрушающий. Но я ни разу не желал что-то разрушить!

— Ты не прав, когда так говоришь. К сожалению, в этом суть твоей души. Сознательно — да, не желал, но бессознательно… Ты боишься, и ты недоволен. Вот тебе нравится страна Каменного Пояса, в столицу которой ты попал? Страна Корпорации «Ур»?

Ник почесал затылок.

— «Ур»? Нет, не нравится. Меня уже несколько раз чуть не убили. У меня там нет ни дома, ни нормального прошлого.

— Вот видишь, тебе не нравится, — кивнул механик. — В этом и причина твоего стремления всё разрушить.

Ник поднялся и принялся нервно прохаживаться из стороны в сторону.

— Сначала я был Путником в Стране Песка, я уже рассказал тебе. Потом я попал в мир антропоморфов. Там я оказался героем, который должен спасти народы от хоботунов, меня все уважали, ждали. В мире бункера я оказался древним спящим нюхачём, позже стал вожаком. Я был величиной! А в стране Корпорации я сопляк. Слабый, хилый юноша, роста ещё маленького.

— Ты не прав, — возразил Толстой. — Ты не сопляк, ты там личность и человек. К тому же обстановка там гораздо более естественна для тебя, чем даже здесь, в моём любимом Курятнике.

Путник подумал и грустно кивнул. Может, страна Корпорации, несмотря на всю его суровость, может стать родным для него?

— Впрочем, — сказал Толстый, привстав, — В стране механических кур есть несколько дверей, ведущих в другие миры. Если хочешь, я могу отвести тебя в новый мир.

— Хочу! — воспрял духом Ник, и решительным движением нацепил на себя рюкзак.