Рис опять нервно забарабанил пальцами по крышке стола. Он очистил Роузклифф от англичан и не сомневался, что теперь все здесь изменится. Даже старики из Каррег-Ду увидят сделанные им улучшения, а потом местные жители отпразднуют возвращение настоящей исконной власти на землях северного Уэльса в лице Риса ап Овейна.

Он опять взглянул на записи в замковых книгах.

— А это что такое? — ткнул он пальцем в очередные непонятные колонки записей и цифр.

— Где? — Одо нагнулся поближе, чтобы разглядеть написанное. — Ах, это записи новорожденных детей.

— Рэнд ввел налог на родившихся детей?

— О нет! Это колонка расходов, а не доходов, господин. Лорд Рэнд каждому новорожденному в Роузклиффе или Каррег-Ду выплачивает после крещения вознаграждение.

— Ни о чем подобном я нигде не слышал, — фыркнул Рис.

— Это идея госпожи Джослин, она…

Резким взмахом руки Рис остановил Одо.

— А что значат эти цифры? — продолжил он расспросы.

Но о чем бы ни спрашивал Рис, в какие бы колонки ни заглядывал, везде все было ясно и понятно. Управление замком велось разумно. Налоги соответствовали расходам, они были справедливыми, более того, они направлялись на улучшение жизни обитателей замка и жителей деревни. Рис отказывался верить своим глазам, он ведь всегда считал Фицхью жестоким и несправедливым человеком, силой захватившим земли его отца. Но на поверку выходило совсем иначе. Такая картина скорее огорчила Риса, чем обрадовала.

Он захлопнул книгу с такой силой, что Одо вздрогнул.

— Где находится сейф?

— Здесь.

Одо указал на приземистый ящик, стоявший на полу.

— Открой его.

— Я не могу, — явно волнуясь, ответил дворецкий.

— Ах вот как? Это почему же?

Рис угрожающе сдвинул брови.

— Чтобы открыть сейф, нужно два ключа, а у меня только один, — захлебываясь, глотая слова, испуганно произнес старый слуга.

— Тогда достань ключи.

— Но у меня только один.

Рису начинала надоедать комедия.

— Ну и где же второй ключ? У кого?

Одо тихо пробормотал:

— У леди Изольды.

Рис нашел ее не скоро. Он обыскал все помещения в замковой башне — Изольды не было нигде. Постепенно внутри его начинало закипать раздражение. Только выйдя на самый верх крепостной стены, он увидел сидевшую на полу Изольду. Та не вздрогнула и не обернулась, услышав шум отворенной двери и стук его шагов.

Накопившееся раздражение Риса наконец-то вырвалось наружу.

— Тебе было велено рисовать, а не праздно сидеть, мечтательно глядя на небо!

В глубине души он понимал, что не стоит разговаривать с ней в таком тоне, но злоба душила его. К тому же он стал не на шутку волноваться за нее. Вот почему благоразумие отошло на второй план. Выплеснув на нее свой гнев, он не без злорадства заметил:

— Забудь о прошлом, Изольда. Раньше, когда ты была здесь хозяйкой, ты могла бесцельно глазеть по сторонам, сколько тебе вздумается, но сейчас ты мало чем отличаешься от обычной служанки, от простой девки. Не забывай о своем положении. Взгляни на меня.

Последние слова прозвучали угрожающе.

Медленно она повернулась к нему лицом. Ее серые глаза были холодны и тверды, как гранит прибрежных скал, в них сверкало нескрываемое презрение.

— Я раздумывала, мой повелитель, как лучше выполнить ваше приказание. Для того чтобы нарисовать дракона, нужно придумать образ. Дракон должен выглядеть настоящим чудовищем. Или вам без разницы, на кого он будет походить?

Рис не стал отвечать на ее выпад. Вместо этого он протянул руку и коротко бросил:

— Ключ от сейфа.

— Ах вот что. Ну конечно, мне следовало быть подогадливее. В конце концов ты должен был потребовать его.

Она сняла с пояса связку ключей:

— Вот, возьми их все. Они мне больше не нужны. Забирай золото из сейфа, забирай все, что лежит в кладовых замка. Разбрасывай накопленное добро по ветру, на большее ты все равно не способен.

Рис пристегнул ключи к поясу.

— Ты неправильно понимаешь меня. Я не собираюсь разорять Роузклифф, это не входит в мои намерения. Я владелец замка и всех окружающих земель. Здесь живут валлийцы — мой народ, о котором я должен заботиться.

Изольда усмехнулась:

— В своих корыстных целях.

— Точно так же, как твой отец.

Она покачала головой:

— Ты даже не представляешь, как хорошо была устроена жизнь в Роузклиффе. Ты ненавидишь моих родных и хочешь разрушить все, что было создано их руками. Ты сгораешь от ярости, но укрываешь ее под плащом справедливости, утверждая, что хочешь сделать жизнь местных жителей лучше. Но ведь не они нас ненавидят, а только ты. Ты ищешь не справедливости, а лишь желаешь отомстить.

Рис не моргнув глазом выслушал обвинения Изольды. Слабой женщине ничего больше не оставалось, как бросать ему в лицо обидные слова, хотя негодование Изольды все-таки что-то задело в нем. Вероятно, в чем-то она была права.

— Время нас рассудит, моя дорогая, — ответил он. — Скоро ты увидишь, в чем заключается правда.

Она отвернулась, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, в море. Рис взглянул в ту сторону, куда и она, и понял, что привлекло ее внимание, — корабль. Он уже находился поблизости от берега, на нем спускали часть парусов. Судно готовилось причалить, чтобы принять на борт человеческий груз. Он понял, что Изольда волнуется за своих слуг. Его поразил ее взгляд, столь явно отражавший ее переживания и возбуждение.

Рис прошелся вдоль стены, высота которой составляла футов пятьдесят. Амбразуры на зубцах были шире обычных, но ведь площадка вокруг башни предназначалась для наблюдения, а не для отражения неприятеля. Он в задумчивости ходил взад и вперед по площадке, ему нравилась все больше как сама башенка, так и комната внутри ее. Удаленность, ее внутренняя обособленность от замка — вот что прельщало Риса. Теперь он в должной мере оценил ту заботу, с которой Изольда устроила в этой комнате гнездышко для их несостоявшегося свидания. Он вернулся к ней. Изольда по-прежнему стояла, всматриваясь в даль. С моря налетал порывистый колючий ветер. Зима была явно не за горами, что еще больше усложняло положение Фицхью. Освободить замок бывшему хозяину теперь будет еще труднее.

Но едва он увидел развевающиеся под порывами ветра волосы Изольды, как все опасения, все тревоги отодвинулись куда-то далеко-далеко, совсем исчезли, их место заняло тихое радостное чувство счастья. Он окинул ее стройную фигуру внимательным, любящим взглядом. Сейчас она напоминала ему дикую птичку, готовую вспорхнуть и улететь от него, быть может, навсегда. Рис поежился, неприятный холодок пробежал у него по спине. Он не хотел ее терять.