— Спасибо! — он вздохнул.

— Это я должен благодарить тебя! — сказал Баренцев. — Твоя работа очень важна!

— Для кого? Для Пентагона?

— Вам не кажется, — вмешалась с улыбкой Ларина, — что здесь не место для подобных разговоров?

— Ну, — возразил Нил, — мы с Павлом не являемся государственными служащими и вольны обсуждать свои дела где угодно. Кроме того, я не думаю, что здесь установлены жучки или что вон та пышная дамочка за кассой — агент Москвы. Но поскольку вопрос в самом деле важен, думаю, лучше поговорить об этом потом. Кстати, куда вы направляетесь?

— В Швейцарию, к Нюте в гости. Давно хотел побывать в этой стране! — сказал Павел. — Надеюсь, там будет поспокойнее. В смысле прессы.

Нил и Захаржевская переглянулись. Нил сжал ее руку под столом.

— Нам по пути. Мы едем в Монтре, — сказал Баренцев. — Хочу навестить родовое гнездо.

— У тебя есть предки в Швейцарии? — спросила Ларина.

— Здесь жил мой внучатый дядя Густав Бирнбаум. Его брат, мой родной дед, долго гастролировал по России, будучи известным гипнотизером, и даже пользовался успехом у самого товарища Сталина. Но потом предпочел перебраться на Запад… Думаю, нам стоит поехать вместе! Тем более что по дороге вы нам сможете помочь в одном сугубо важном деле. Это пока тайна, — пояснил он, в ответ на вопросительные взгляды.

У дверей кафе к Лариной подскочил маленький шустрый пацан и протянул журнал. На обложке было ее фото. Татьяна улыбнулась и поставила автограф.

— Как ваши младшие, кстати? — спросил Нил.

— Спасибо, все отлично! — кивнул Павел. — К счастью, безотцовщина им теперь не грозит. Твоими молитвами.

По дороге в Монтре Нил не только посвятил супругов Розен в подробности удивительной судьбы своего деда, но и пригласил к себе на остров.

— Для вас двери Занаду открыты в любой день, только дайте знать заранее. — сказал он.

— Но обязательно приезжайте к двадцать первому июня! — эмоционально добавила Захаржевская. — А лучше на день-другой раньше, надо подготовиться.

— К чему подготовиться? — удивился Павел.

— Летнее солнцестояние, — пояснила Захаржевская, но понятнее не стало.

— На этот день назначена наша свадьба, — сказал Нил. — Предстоит некий ритуал, в котором примут участие и гости…

Павел внутренне содрогнулся. Память услужливо подбросила в сознание странности их недолгого брака с Таней Захаржевской — ее «глючные» отварчики, пассы с алмазом на цепочке, после которых он едва не отдал концы, колдовская купальская ночь на латвийском хуторе… Как же назывался там этот день?..

— Лидо, — произнес он вслух.

Таня Ларина взглянула на него с недоумением, а Захаржевская рассмеялась.

— Вспомнил? Только у нас это зовется несколько иначе. Лита.

— У нас — это у кого? — чуть резковато спросила кинозвезда.

— Таня приняла викканство, — серьезно пояснил Нил.

— О-о, — протянула Ларина с нескрываемым разочарованием. — «Новая волна», всякие там Иоли и Бельтайны, коллективные камлания, танцы под луной в голом виде… Я думала, эта модно только в Нью-Йорке и еще у нас, в Калифорнии. Значит, и до Европы докатилось.

— Эта, как ты выражаешься, мода, между прочим, раз в пять подревнее вашей православной церкви, которая, кстати, и название свое украла у русских волхвов! Да если хочешь знать, мой род тридцать веков…

— Таня, не закипай, — поспешил вмешаться Нил. — А вас, ребята, хочу успокоить, никто голышом плясать не будет… во всяком случае, прилюдно. Кровавые жертвоприношения тоже отменяются, ни одно животное не пострадает…

— Кроме тех, что будут поданы к столу, — мгновенно сменив полемический тон на насмешливый, добавила Захаржевская. — До вегетарианства я еще не дошла.

— Простите, я не совсем понял, — сказал Розен. — Ваш брак будет, так сказать, освящен только этим самым викканским обрядом?

— Не совсем, — лукаво улыбнулась Захаржевская. — Хотя нам бы этого было достаточно!

Ларина интуитивно догадалась, в чем дело, и тоже улыбнулась.

— Что? Что такое? — забеспокоился притворно Павел, понимая, что речь идет не о мировом заговоре.

— Не волнуйся, скоро ты все узнаешь! — пообещала ему супруга.

Она посмотрела на Захаржевскую, и та кивнула ей, как старой подруге. Перед швейцарской границей они сделали небольшой крюк, остановившись возле мэрии городка Тонона, где мсье Баренцев и мадемуазель Стеклер официально вступили в брак согласно законам Французской Республики, завершив тем самым для себя историю с иллюминатами. По крайней мере, Татьяне тогда казалось, что все проблемы, так или иначе связанные с Орденом, должны уйти в прошлое после французского заседания Капитула. В самом деле, в Ордене ситуацию удалось разрулить, теперь его проблемами будут заниматься Ирэн с Цоресом, а мудрый и строгий дядюшка Берч проследит за тем, чтобы все было под контролем. Питер Дубойс получил пост администратора Ред-Рока, что, как она считала, было достойной наградой за все его страдания. По этой статье Вадим Ахметович к ней претензий иметь не мог. «Не вспоминай, иначе появится», — словно шепнул кто-то рядом, и она испуганно огляделась, словно окаянный черт в самом деле мог возникнуть в салоне «ягуара».

«А с него станется, — подумала Татьяна. — Что для этой твари пространство и время? В любой момент может появиться. Нет, нет…» Она сконцентрировалась, изгоняя из сознания и имя, и незабвенный образ нечистого. «Вот ведь, — подумала только, — послала судьба куратора из преисподней — не Вельзевула какого-нибудь или Асмодея, а нашего, родного. Аминь, аминь, расточись…» Может быть, вот оно спасение — обручиться с любимым человеком? Но для обручения мало расписаться в ведомости. Браки на небесах заключаются, а не в мэриях.

В дороге Павел не без злорадства прослушал радиопередачу, где, помимо прочего, обсуждалось отсутствие на фестивале в Каннах Тани Розен и ее скандально известного супруга. Похоже, папарацци переполошились, упустив добычу, однако в погоню за Лариной никто не бросился. В конце концов, Канны сейчас были наполнены звездами разных масштабов, и гоняться за неведомо где летающим журавлем, когда в руках столько синиц, просто невыгодно.

Был небольшой шанс, что кто-нибудь по дороге опознает ее и сообщит в местную прессу. Но то ли здешние газетчики были нелюбопытны, то ли жители нетрепливы — никто их ни разу не побеспокоил.

Нюту в Женеве они не застали. Заспанный Жиль, протирая глаза, сообщил, что Нюта, не заезжая домой, прямо в аэропорту взяла билет на Берлин и улетела. Когда вернется, не сказала, но обещала позвонить. Похоже, Жиль был этим поступком весьма раздосадован, но, как воспитанный молодой человек, виду не подал. А вот Захаржевская, как показалось Тане Лариной, вздохнула с облегчением.

«Ее можно понять, — подумала Таня. — Заглянуть в глаза двадцатилетней дочери, которую в последний раз видела грудным младенцем, — это не так просто».