— Не то, — отрезал я.

— Что значит не то?

— Ты упускаешь, что есть, — поправил ее я. — Разве Геннадий приехал с пустыми руками?

— У него была сумка, — вспомнила она.

— Вот видишь. И ты ведь о том сказала Виктору, правда?

— Я сказала ему об этом. Но Виктор ответил, что у Геннадия, кроме сумки, должно было быть что-то еще.

— То есть сумка его не заинтересовала, — подытожил я и несколько неудовлетворенно скосил глаза на Алину. Мне казалось, что она должна была уже уловить мою мысль. Но нет.

— Он спрашивал, заглядывала ли я в сумку, с которой приехал брат, — как-то робко сообщила она мне.

— И после того, как узнал, что нет, потерял к ней всякий интерес. Почему?

Вот тут-то Алина и закусила губу. Вот тут-то она и поняла, куда я гну и к какому выводу ее подвожу. К которому она должна была прийти сама.

— Потому что он сам заглядывал в эту сумку. И не обнаружил в ней того, что искал. Поэтому она была ему неинтересна. И то, что в ней находилось, — тоже.

К этому времени мы выехали на шоссе, ведущее к столице, и я счел своим долгом несколько увеличить скорость. Трасса вполне позволяла это.

— И когда Виктор мог обследовать сумку, а? — подводил я Алину к окончательному выводу.

Алина поняла — когда. Я увидел, как она сжала кулаки.

— По словам Виктора, Геннадий ездил совсем не туда, куда следовало. И вернулся раньше времени. Откуда Виктор это знал? То, что он вернулся? Если не знал, куда вообще уезжал Геннадий. Думаю, по возвращении Геннадий позвонил Виктору. Скажем, с вокзала. И на звонок у Геннадия имелась причина. Вполне возможно, он звонил и Борису. Но тот не ответил, потому что уже был мертв. Геннадий приехал прямо к тебе. И у него была с собой лишь сумка.

— Допустим, перед приездом ко мне Геннадий успел позвонить Виктору и сообщить, что остановится у меня на даче. Но тогда Виктор мог забраться в дом и осмотреть сумку, когда мы все отправились в гости к соседям, — выдвинула свою версию Алина.

— Вы ведь закрыли дом перед уходом, правда? Геннадий вернулся первым. И он бы заметил, если бы были повреждены замки. А окна… Полиция нашла следы взлома?

Алина задумалась и вскоре вынуждена была констатировать, что речи об этом не велось.

— Геннадий вошел в дом, — подвел я черту, — а следом за ним через уже не запертую дверь вошел убийца.

— То есть Виктор? — с трудом проговорила она; Алине до последнего не хотелось в это верить.

— Так получается.

— Зачем же Виктору было вновь приходить в мой дом? — Алина пыталась отыскать изъян в моих умозаключениях.

— У Геннадия должно было что-то быть. В сумке этого не оказалось. И Виктор посчитал, что обо всем сможет узнать только от тебя.

Алина некоторое время молчала, а затем словно проснулась:

— Может, Геннадий это «что-то» оставил в камере хранения на вокзале?

— Зачем? — недоверчиво протянул я. — Когда ты рядом и можно припрятать у тебя…

Я резко замолчал. Что-то мне не нравится. Что-то во всей моей теории мне не по душе. Вроде и ладно скроена, но ощущение чего-то упущенного, какой-то детали, от которой вмиг все перевернется с ног на голову, закрадывается мне в сознание. Внутренний голос подсказывает: старик, ты слишком спешишь, а спешка не всегда приводит к хорошему результату.

Занятый своими мыслями, я не расслышал, что говорила Алина, но в общем смысл уловил:

— …и Борис застрелены из одного пистолета.

Куда клонит Алина, мне было понятно, даже несмотря на то, что я пропустил мимо ушей начало фразы.

— Теперь мне придется и по убийству Бориса оправдываться, — это она говорит уже со злостью.

— Тебя по этой причине вызывают в прокуратуру?

— Именно по этой. И я еще не успела подумать насчет алиби.

— Если его у тебя нет, можешь сослаться на меня, — услужливо предложил я ей. — Заяви, что познакомилась со мной и в интересующий их день была у меня на квартире. Я подтвержу.

— А ты не боишься давать ложные показания? — фыркнула она. — Впрочем, алиби у меня есть. Так что обойдемся без вранья.

— Ладно. Тогда поговорим о другом.

Я въезжал в город и остановился на первом светофоре.

— О чем? — ей казалось, что она уже все рассказала.

Я же был иного мнения:

— Почему ты не позвонила мне вчера, когда в твоем доме объявился Виктор?

— Не до него мне было, — погрустнела Алина, словно вспоминать о Викторе было выше ее сил.

Я тронулся с места на загоревшийся «зеленый».

— Конкретней, — попросил я настойчиво.

— Я волновалась о сыне.

— Были причины? — без особой тревоги спросил я. Но когда услышал о ее соседях по даче, то не удержался, резко нажал на тормоза, отчего двигавшаяся сзади машина едва не врезалась мне в бампер. Немедленно раздался противный долгий сигнал, затем меня обогнала легковушка, водила вначале показал мне кулак, а затем еще повертел пальцем у виска, давая характеристику моим умственным способностям, после чего ударил по газам, стараясь поскорее смыться от такого идиота.

Я съехал на обочину, остановился и, не заглушая мотор, повернулся к Алине.

— Ну-ка еще раз повтори, — попросил, нервничая, я. — Что там тебя заинтересовало у соседей? Ну, кроме того, что Николай взял имя своего брата. Тут более-менее понятно.

— Чертеж и фотография здания.

— И ты знаешь, что за здание изображено на чертеже и на фотографии, — мрачно заключил я.

— Теперь знаю, — подтвердила она. — Чертеж, который я обнаружила в доме у Тишковых, — план офиса моей фирмы. А на фотографии — опять же фирма, где я работаю, снятая с высоты.

3

Несколько минут я находился под впечатлением. Наконец практически выдавил из себя:

— Почему ты сразу мне об этом не рассказала?

— А какое это имеет отношение? — вспыхнула она. — Я имею в виду: к смерти моего брата.

Вопрос хороший. Я и сам не видел связи. Но я вспомнил своего давешнего знакомого с бензоколонки. Который к тому же оказался бывшим замом именно с фирмы, где работала Алина. Вспомнил его предложение. И что-то мне во всем этом не понравилось. Только что?

Тишков — тут понятно. Если он держит у себя дома чертеж и фото фирмы Алины — это на самом деле заслуживает внимания. И вызывает тревогу. А вот умник с бензоколонки… Может, мне показалось, что я могу использовать его? В чем? В следующий момент я понял все.

Я вывел машину на проспект и повел ее прежним маршрутом, конечной целью которого была прокуратура.