Но она и не думала останавливаться. Ехала себе вперед, скорость не сбавляла, но и не увеличивала, даже из ряда в ряд скакать почти перестала, словно желая облегчить мне задачу. Я был окончательно сбит с толку: экое кокетство. Или же я все выдумал, и она меня по-прежнему не замечает? А, к примеру, просто вспомнила, что не выключила утюг. И решила вернуться. А что, вполне правдоподобная версия.

Впереди уже клубились свежайшие изделия московской фабрики облаков, когда зеленая «восьмерка» неожиданно, не поморгав предварительно правым поворотником, свернула в какой-то пустынный, на первый взгляд, совершенно непроезжий переулок. Я едва успел сообразить, что происходит. В последний момент притормозил и вписался в поворот под негодующее гудение сбитых с толку автолюбителей.

Некоторое время мы тряслись по ухабам. Переулок петлял так, словно его прокладывали по следам удирающего от погони зайца, вопреки практическим соображениям, требованиям ландшафта, логике и здравому смыслу. По обеим сторонам проезжей части громоздились заборы, ветхие фабричные корпуса, ржавые гаражи. На отдельных участках природа уже победила цивилизацию: складские руины утопали в зарослях могучего бурьяна, молодые березки росли прямо на крышах одноэтажных бараков, сквозь щербатый асфальт пробивалась сизая, колючая, живучая трава. Незнакомка в зеленой машине, кажется, неплохо знала здешние места: во всяком случае, она почти не сбавляла скорость, хотя я, будь моя воля, полз бы по этим буеракам со скоростью 40 километров в час. А то и 30, благо все равно никто не видит. Некому здесь наблюдать за нашей «Формулой-1», кроме разве что крупных задумчивых ворон, обильно облепивших древесные ветви.

Очередной крутой поворот привел нас в еще более узкий переулок. Здесь, к моему изумлению, обнаружилось несколько жилых домов в деревенском стиле: невысокие деревянные заборы, металлические гаражи-«ракушки», садовые участки, густые кроны фруктовых деревьев окружали одно-двухэтажные строения, крытые черепицей. Где-то вдалеке еще и петух орал. А ведь вроде бы черту города мы не пересекали. Напротив, развернувшись под мостом, в сторону центра поехали – если, конечно, мой внутренний компас хоть на что-то еще годится…

Вожделенная «восьмерка» наконец притормозила у зеленого деревянного забора, на котором белела надпись корявыми крупными буквами: «Ост. пр-д 3». В глубине сада возвышался двухэтажный дом, ветхий, но симпатичный, с сияющими изнутри цветными оконными витражами.

«Точно ведь утюг забыла выключить», – подумал я. И только что не расхохотался вслух от облегчения: из нас двоих, оказывается, только я участвовал в погоне, а таинственная незнакомка просто ехала домой.

Она, к слову сказать, не спешила почему-то выходить из автомобиля. Но медлить было нельзя. Я выскочил из своей «Нивы», удивленно отмечая, что не так-то просто бывает справиться с собственными коленями после нескольких часов, проведенных за рулем. На полусогнутых ногах подкатился к объекту преследования. И застыл как громом пораженный. Это я еще герой, что застыл, впору было в обморок грохнуться! В машине никого не было. Ни-ко-го. Коротенькое, всего три слога, словцо не способно, пожалуй, передать кошмарный идиотизм ситуации. Никого, блядь, в жопу, не было, на хуй, в этом ёбаном драндулете – такая формулировка, пожалуй, чуть более точно описывает мое тогдашнее состояние.

Чуть позже, когда тошнотворная рябь прекратила наконец мельтешить у меня перед глазами, я увидел, что на водительском сиденье лежит листок бумаги, исписанный зелеными, в тон автомобильной масти, чернилами. Все еще не соображая, что происходит, я машинально подергал дверцу. К моему изумлению, она тут же открылась, и сигнализация не завыла, оповещая окрестных жителей о моих первых успехах на поприще мелкого взломщика. Трясущимися руками я взял листок. Поднес к глазам. Прочитал:

Самое трудное уже позади: ты здесь. Теперь попробуй зайти в дом. Если не получится, постарайся просто запомнить это место: Остаповский проезд, дом 3. Записку не выбрасывай, а положи в карман. Это важно.

P. S.

Ты там держись, ладно?

Его блеск достигает неба, дым проникает сквозь 99 небесных слоев (или покрывает их), жар пронизывает насквозь землю, согревает ее 77 слоев.

Теоретически говоря, я бы должен то ли выматериться с досады, то ли кулаком со всей дури врезать по ветхому заборчику – чтобы в щепу! То ли, на худой конец, огласить округу безумным, ухающим хохотом. Но нет, в душе загорланил вдруг сводный хор несовершеннолетних ангелов; земное тяготение, кажется, утратило власть над моей тушкой; даже неугомонный разум притих, лишь приподнялся на цыпочки и замер, ошеломленный, как ребенок, впервые в жизни попавший на карнавал. Мир померк, и я приветливо улыбнулся ему на прощание. Жидкая кровь, бежавшая прежде по венам, стала густой и горячей, бурлящей вулканической лавой; мгновение, и я ощутил, что соткан теперь из живого огня – еще немного, и задымится сухая трава под ногами, вспыхнет листок бумаги, зажатый в руке, пальцы которой, кажется, уже превратились в раскаленные лучи. Оглушенный, но и восхищенный дивными этими переменами, я столбом стоял у зеленого забора, чувствуя себя не то блудной кометой, не то просто на совесть разведенным высоким (сигнальным?) костром.

Вечность спустя я обнаружил, что тело мое, мясное ли, огненное ли – отдельный вопрос, – по-прежнему вполне способно перемещаться в пространстве и выполнять некоторые другие простые действия. И тогда я осторожно отворил калитку и по усыпанной гравием подъездной дорожке зашагал к дому, не чуя под собою ни ног, ни земли. Судьбы своей – и той не чуя.

…они не дремлют…

Франк отвернулся от окна. Снисходительно ухмыльнулся и тут же стер с лица неуместную гримасу. Он был растерян, даже сбит с толку, чего, откровенно говоря, давненько уже не случалось.

– Все-таки она его сюда заманила. Теперь мой сценарий насмарку, – вздохнул он.

Реплика эта не была предназначена ни собеседнику (Франк пребывал в одиночестве), ни гипотетическому «невидимому свидетелю» (таковые в его дела обычно не лезли), ни даже себе. Просто – само сказалось, вырвалось нечаянно. Не гоняться же теперь по дому за слабыми отголосками звуков…

Согласно режиссерскому замыслу Франка эта встреча должна была состояться несколько позже. Он, как никто другой, понимал нелепость определения «не вовремя»: все всегда случается лишь в назначенное время; другое дело, что предопределенный ход вещей не всегда согласуется с планами, человеческими… и не только. Что ж, Ключник тоже может ошибиться. Не так уж часто это случается и, следует признать, освежает. Этакая зарядка для души, шарада, дарованная свыше.

– Парень теперь совсем свихнется, небось. – Франк махнул на все рукой и тихонько засмеялся. – Вот ведь влип! Мало того, что ничего не помнит, ничего не понимает и слишком многое предчувствует, так теперь еще и сюда забрался. И ведь невозможно не пустить! Вон как глаза горят. Такого поди не пусти, он от дома пепелище оставит… Ладно. Пусть себе погуляет по коридору. А я тут посижу, погляжу, как у него это получится. От задушевной беседы пока воздержимся. Будем считать, что меня вовсе нет дома. Вышел, скажем, за хлебом и спичками. Так даже забавно…