(на разведку) атамана Якова Михайлова с людьми. Но и разведка сгинула без вести.

Вести, приходившие в казачий лагерь, были одна хуже другой. Едва Ермак узнал о гибели отряда Ивана Кольцо, как ему донесли о приближении воинов Карачи.

Весна пришла, но реки еще не вскрылись. Казачьи струги по-прежнему лежали на берегу, перевернутые вверх дном. Люди были настолько слабы после голода, что Ермаку нечего было и думать о наступлении. После обсуждения дел на «круге» атаман велел перенести больных и доставить припасы на вершину крутого яра в Кашлык. Для поредевшего отряда места в ханской столице оказалось достаточно.

Настал великий пост, когда отряды Карачи окружили Кашлык плотным кольцом. Сам визирь, остерегаясь казаков, разбил свою ставку в трех верстах от столицы, на Саусканском мысу. Татары зорко следили за тем, чтобы никто из союзных Ермаку хантских и мансийских князьков не проник в Кашлык и не провез туда продовольствия. Их замыслы были очевидны. Страшась казацких пуль, враги не пытались штурмовать неприступное городище. Они терпеливо ждали, когда у Ермака иссякнут собранные продукты и голод покончит с теми, кто еще держался на ногах.

Весна окончательно вступила в свои права. Теплое апрельское солнце растопило снега. На проталинах зазеленела трава. Сквозь тонкий слой талого снега пробились первые цветы. Лесные рощи огласились птичьим гомоном. Река вздулась, приподняла рыхлый лед и принялась крушить его, точно яичную скорлупу. На речных поворотах взломанный лед наползал на берег, выворачивая с корнем деревья и пни.

Вскоре внизу, под яром, заблестела водная гладь реки. Спуск к воде был коротким. Но казаки не могли воспользоваться им. Татары пробили днища у стругов, оставшихся поодаль от Кашлыка. Другие суда пришли в негодность после долгой зимовки. Их надо было конопатить и смолить и лишь после этого спускать на воду.

С весны и до «пролетия» казаки сидели в осаде в Ка шлыке. Терпеливо ждал Ермак момента, когда можно будет нанести противнику удар. Время от времени его люди в сумерках покидали лагерь и, прячась за деревьями, пробирались поближе к местам, где светились татарские костры. Лазутчики побывали на Саусканском мысу и установили, что там находится ставка Карачи. Теперь Ермак знал, где у татар стоят главные караулы и когда меняется ночная стража.

В июне приготовления к решающей схватке были завершены. Отобрав самых крепких казаков, Ермак подчинил их своему помощнику атаману Матвею Мещеряку.

Посреди ночи Мещеряк с отрядом покинул Кашлык и скрытно спустился на берег реки. Искусно обойдя татарские заставы и караулы, атаман пробрался на Саусканский мыс и под покровом ночной темноты обрушился на главную ставку неприятеля. Чудом Карача избежал гибели. Преданные слуги успели переправить его за озеро. В ночном бою погибли двое сыновей Карачи и почти вся его стража.

Одержав победу в ночном бою, казаки вскоре сами оказались в безвыходном положении. Ночь осталась позади, и у них не было надежды пробиться к своим. Расположив людей на пригорке в кустах, Матвей Мещеряк стал ждать. Пользуясь своим численным превосходством, татары, подбадривая себя криками, лезли на пригорок со всех сторон. Число атакующих умножалось час от часу. Но казаки храбро держались. Они отбили все атаки врагов меткой пальбой.

Заслышав пальбу на Саусканском мысу, Ермак приказал открыть огонь по татарам, остававшимся на своих позициях подле стен Кашлыка.

Лишившись предводителя, татарское войско все больше утрачивало порядок. Когда время приблизилось к полудню, воины стали толпами покидать поле боя. Отступление вскоре сменилось общим бегством.

Защитники Кашлыка высыпали на земляной вал и приветствовали криками Матвея Мещеряка и его людей, вернувшихся с Саусканского мыса.

Опасность миновала, но смутно было на душе у тех, кто остался в живых. В вечерний час, когда все кругом стихло, Ермак отправился на берег Иртыша, где лежали брошенные струги. Атаман разыскал судно, на котором пришел в Сибирь. Дно его было иссечено татарами в щепки.

Долго сидел казак на корме струга, погруженный в тяжкие думы. Шорохи ночи умолкали, как вдруг ветер донес до реки молодой голос.

Атаман не сразу понял, кто поет в ночной мгле. Когда же напряг слух и стал различать слова, почудилось ему, что кругом не сибирская тайга, а родные русские просторы.

Из тьмы доносились слова давно забытой песни:

Простите нас, леса темныя,

дубравы зеленыя,

Простите нас, поля чистыя

и тихие заводи,

Прости нас,

государь наш Тихий Дон Иванович.

Уж нам по тобе,

атаману нашему,

с грозным войском не ездить,

Диково зверя

в чистом поле не стреливать,

В Тихом Дону

рыбы не лавливать.

Подверженные суевериям казаки верили, что их удачливые и храбрые предводители заговорены от пуль и ядер, не чужды колдовства и умеют читать книгу будущего. Ермак не был ни чародеем, ни провидцем. Но в ту памятную ночь на Иртыше он вдруг понял, что ему уж не суждено живым покинуть Сибирь.

ГИБЕЛЬ АТАМАНА

После отражения татар первой заботой казаков стала починка стругов. Когда флотилия Ермака впервые бросила якоря под Кашлыком, в ней было до тридцати судов. С тех пор на берегу под кручей образовалось целое кладбище брошенных ладей. К концу пребывания Ермака в Сибири весь его отряд мог свободно разместиться на семи-восьми стругах.

Казаки отобрали несколько самых прочных судов и с помощью досок, снятых с других кораблей, быстро починили их. Работали дружно, артелями. Но работа не так спорилась, как прежде. Люди едва начинали приходить в себя после неслыханных трудностей зимы и полуголодного осадного времени.

Законопатив и просмолив борта, казаки спустили струги на воду. Отряд был готов к новым битвам.

Вскоре Ермак предпринял свой последний поход против татар. Поводом к выступлению послужило то, что в Кашлык приехали «вестники» от бухарцев — торговых людей. Бухарцы жаловались Ермаку, «что их Кучум не пропускает в Сибирь». Поход на выручку к бухарцам завершился катастрофой.

Выступление Ермака на первый взгляд казалось авантюрой, безрассудно рискованным предприятием. Казакам надо было провести в Кашлыке считанные недели, чтобы дождаться подкреплений. Однако они не располагали точными сведениями о движении воевод и принуждены были рассчитывать исключительно на свои силы. Если бы казаки боялись риска, они никогда бы не добились победы.

Ожидая подкреплений из Москвы, Ермак все чаще задумывался над тем, как собрать продовольствие, чтобы прокормить московских ратных людей.

Весть о задержке бухарцев встревожила атамана. После двух лет, проведенных за Уралом, казаки уяснили себе роль бухарских купцов в жизни Сибирского