стараюсь объяснить нашему общему другу, что такое изобретательство, — кисло промолвил Потс. — По правде сказать, не больно-то он усваивает сказанное…

— А, ерунда все это, — махнул рукой Смит. — Всякую ерунду они выдумывают, а вот чтобы изобрести что-то полезное — так у них кишка тонка. К примеру, аэропланы изобрели… Ну и к чему это? Одни неудобства: идешь себе по улице и вдруг — бац, бум, хрусть! — тебе на голову валится этот, как его, аэропланщик, вместе со своим аппаратом тяжелее воздуха…[26]

— Не могу согласиться, — с подчеркнутой холодноватой вежливостью возразил бармен. — Среди изобретателей есть очень толковые люди — и их деятельность приносит человечеству несомненную пользу. Да, Счастливчик Питер сконструировал никуда не годное устройство — но есть и другие. К примеру, мой знакомый Беверли, который изобрел козла.

— Кого? — изумился коммивояжер.

— Служебного сторожевого козла. Разумеется, механического.

— Отказываюсь в это верить! — решительно заявил Смит. — Живые козлы не входят в число служебных животных — следовательно, простая логика подсказывает нам, что для механического козла этот путь тем более закрыт.

— О, козел! — ностальгически прошамкал Бутс. — У нас как-то был козел — наша семья в ту пору жила на ферме… я еще совсем мальцом был… Ох он и бросался на всех — и на бродяг, и на соседей… только с нами, детворой, был добр, а с нашими родителями так просто учтив…

Старый сапожник не заметил, как бармен поднялся со скамейки и решительно нахлобучил шляпу, явно намереваясь уходить. Однако это заметил Аронсон.

— Ну-ну, эта история может подождать, — примирительно произнес он. — Наш друг, мистер Потс, как раз начал рассказ про совсем другого козла. Давайте сперва дослушаем его.

Бармен, только этого и ждавший, тут же раздумал уходить. Он немедленно снял шляпу, опустился на скамью и продолжил:

— Мой друг Беверли — не фермер, но он живет в загородном особняке с прилегающим участком, на котором есть сад и овощные грядки. Разумеется, все это, особенно в пору созревания урожая, сильно страдало от мелких воришек, да и просто бродяг. А вокруг владений Беверли расположены настоящие фермы — и как-то раз мой друг увидел прелюбопытную сцену: бродяга, сунувшийся было за ограду одной из этих ферм, был изгнан оттуда фермерским козлом. Причем рогатый не ограничился тем, что выставил чужака за пределы своей вотчины: нет, он еще долго гнал его по дороге, пока тот наконец не свалился у обочины, физически отделавшись лишь синяками и ссадинами, но измученный и перепуганный донельзя. Беверли подошел к этому оборванцу и поговорил с ним. Выяснилось, что козлов бродяги боятся куда больше, чем собак, — и всячески избегают нарушать границы тех владений, которые патрулируют такие вот рогатые-бородатые стражи. Эти слова немедленно подтолкнули изобретательскую мысль моего друга в нужном направлении: он решил создать механического козла.

— А почему бы ему не купить обычного? — озадаченно поинтересовался Дэниэл.

— Вот так всегда! — Потс с досадой хлопнул себя по коленям. — Разве не ты только что так восхищался механическими челюстями Счастливчика — и тогда-то у тебя не возникло вопроса: «А почему бы ему не жевать своими зубами?» Да, будь на месте Беверли ты, то купил бы живого козла, двух козлов, целое стадо; но мой друг Беверли рассудил, что это связано с рядом неудобств. Во-первых, в усадьбу не каждый день проникают бродяги — а при отсутствии оных живой козел с по-настоящему сторожевым темпераментом может сосредоточить свою активность на домочадцах и гостях…

— А во-вторых?

— Поэтому Беверли задумался о необходимости сконструировать заводного козла, — Потс проигнорировал вопрос, — который бросался бы в атаку только после нажатия кнопки, а все остальное время его можно было бы хранить в чулане или садовой сторожке. Итак, он заказал все необходимые материалы, нанял двух искусных механиков — и сам, тоже будучи выдающимся механиком, то руководил ими, то работал с ними наравне. Ему хотелось создать не просто скакательно-бодательный аппарат на пружинном ходу, а добиться его максимального сходства с настоящим козлом! Для этого он, в качестве временного шага, сделал именно то, что собирался сделать ты, Дэн: купил обычного козла в качестве образца для сравнений. Вскоре Беверли, при всей своей требовательности, признал: он добился впечатляющего успеха. И на бегу, и в момент удара рогами его механический козел вел себя как живой. На испытаниях, когда он атаковал набитое соломой чучело в костюме бродяги… А, гм, я, кажется, забыл сказать: Беверли установил особый регулятор длины пробега — и когда козел галопом пролетал эту дистанцию, он вставал на дыбы и наносил удар рогами; ну и потом несся дальше, теперь уже бодаясь при каждом новом скачке, как бы продолжая выпроваживать улепетывающего бродягу. Так вот, соломенное чучело он подбрасывал с такой силой, что как-то раз оно застряло в ветвях яблони!

— Ну и ну! — заметил коммивояжер. — Что-то я не видал в продаже таких вот автоматических козлов! Или ваш достопочтенный друг закончил жизнь в сумасшедшем доме, прежде чем оформить патент?

— Мистер Беверли жив и благополучен, — сухо ответствовал бармен. — Но патент он действительно не оформил, и в серию эта замечательная модель не пошла. Как раз в миг высочайшего триумфа его постигло прискорбное фиаско. Я уже говорил вам, что в качестве, гм, натурщика он использовал настоящего козла. На ранних этапах это не вызывало у последнего никакого интереса: аппарат был еще совсем не похож на него. Но чем дальше продвигалась работа, тем сильней натурщик начинал проявлять беспокойство, а когда механический козел пускался вскачь, живого, от греха подальше, приходилось привязывать к дереву. Катастрофа случилась во время заключительного испытания, когда козел-автомат уже был похож на свой прототип как две капли воды: обтянутый настоящей козлиной шкурой, со злобно сверкающими стеклянными глазами… представьте, они даже мигали: Беверли, стремясь к совершенству, встроил в голову своего аппарата механизм, ответственный за движение век. Теперь оставалось только окончательно сверить его движения в момент атаки с тем, как действует в такие мгновения козел во плоти. Да, тот самый прототип. Злить его было совершенно излишне: он и так буквально кипел от ярости. Мой друг удлинил ему привязь, чтобы позволить животному не только встать на дыбы перед ударом, но и предварительно взять хороший разбег. После чего механизм искусственного козла завели с таким расчетом, чтобы он остановился, лишь чуть-чуть не добежав до той точки, куда может дотянуться разъяренный козел-натурщик. Кнопка была нажата, механический козел поскакал к своему прототипу-противнику, тот рванулся навстречу — и сделал это с такой силой, что веревка лопнула. В это роковое мгновение изобретатель проявил подлинное величие