— Пошёл вон, идиот, — истошно заверещала Рита и швырнула в него подушкой.

Но участковый, увидев цель, отступать не собирался и отмахнувшись от летящего на него предмета, рванулся к кровати.

— Девки, я вас так люблю, — заныл он, едва ворочая языком, — а почему вы голые? Вы что трахаетесь? А как же я? Я тоже хочу вас трахать.

Сзади в него вцепилась Людка, пытаясь оттянуть назад.

— Чего ты к ним лезешь? Ты же сказал, что со мной будешь.

— Отстань, — отмахнулся от неё Мишка. — Смотрите, девки, какой у меня хрен, — он схватил его рукой и потянул в их сторону, — ни у кого такого нет. Вот Людка знает, как он хорош. Хотите попробовать?

— А давай, — бодро сказала Рита, вскакивая с кровати, — становись здесь, а я отсосу.

Миша, ошалевший от такого внезапного предложения, и стал напротив неё, покачивая из стороны в сторону своей гордостью.

— На, сос…

Закончить слово он не успел, удар пришёлся снизу по яйцам. Моментально перехватило дыхание, он рухнул на колени и жалобно завыл.

— Рита, зачем, — крикнула Людка, и бросилась к Мише, — попрыгай на пятках, легче будет.

— Иди на хуй, сука, — хрипя произнёс он, выползая из комнаты.

— Что ты наделала, — заревела Людка, — он же был мой.

— Проспится, тогда и поговоришь с ним. Что ж ты чувака набухала, трахнула и сразу женить на себе решила?

— Злая ты. У меня, что есть выбор, хоть кто-то запал, так ты и того по яйцам.

— Ну прости, мне не очень хотелось сосать его шланг.

— Я смотрю, вам и без всяких шлангов тут хорошо было, — ехидно произнесла Людка, окидывая взглядом голых подружек.

— Так, бабы, хорош ругаться из-за какого-то пьяного дурака, — наконец вступила в разговор Вика, — как никак я завтра уезжаю. Там ещё осталось что-нибудь выпить?

— Полно.

— Так пойдёмте продолжим.

— А со мной поваляться не хотите? — с надеждой в голосе спросила Людка.

Рита и Вика переглянулись, и заматываясь в простыни, отрицательно покачали головами.

Дембель для солдата — это счастье, сравнимое разве что с первым сексом, его ждут, о нём мечтают, к нему готовятся, о нём потом вспоминают всю оставшуюся жизнь. Именно это должен был испытывать Валерка, выходя за ворота части, но события последних месяцев не позволили ему всласть насладиться долгожданной свободой, радость омрачило молчание Вики, а окончательно его добило письмо от матери, пришедшее за несколько дней до увольнения, в котором, помимо всего прочего, она вскользь упомянула о том, что Вика собирается куда-то уезжать. Деталей, конечно же, не было, да и откуда ей было знать детали, а он и не стал расспрашивать в письмах, пока дойдут, он уже вернуться успеет.

Валерка с вокзала прямиком помчался к Вике, в надежде застать её дома. Все это время, пока троллейбус полз по изнывающему от майского зноя городу, он, наверное, в тысячный раз прокручивал в голове заученную фразу: «Выходи за меня». От волнения он теребил в руках купленный у вокзальных торговок букетик белых ромашек, от чего они вяли просто на глазах.

Перепрыгивая через ступеньку, Валерка влетел на третий этаж, и даже не отдышавшись, надавил на кнопку звонка. За дверью послышалось шаги и через секунду клацнул замок, сердце заколотилось от предвкушения встречи. Сияющий взгляд потух, как только он увидел перед собой незнакомую женщину, появившуюся в дверном проёме.

— А Вика дома? — с надеждой в голосе спросил Валерка.

— Ну что вы сюда всё ходите и ходите, — недовольно заворчала дамочка, — нет здесь никакой Вики.

— А она скоро вернётся?

— Нет, вы только посмотрите на него. Я же русским языком сказала — нет здесь никакой Вики. Не живёт она здесь!

— Как не живёт? Это же её квартира…

— Была её, — перебила Валерку женщина, — а теперь моя.

— Почему? — не унимался он.

— Потому что выселили твою шалаву. Она жила здесь незаконно. Превратила квартиру в притон какой-то, еле отодрала грязь, которую дружки её натаскали. Всё, надоел. Иди к участковому, пусть он тебе подробности рассказывает, а сюда больше не ходи, скажу мужу, он тебя с лестницы спустит.

Она с грохотом захлопнула дверь, а Валерка ещё долго стоял, уткнувшись взглядом в дермантиновую обшивку. Поднимающийся снизу мужчина спросил:

— Чего задумался, солдатик? Нет её. Уехала.

— Куда?

— Не знаю, но говорят уехала.

— А вы не знаете, где участкового найти?

— Кто ж не знает. В соседнем доме, во втором подъезде. Только вход с улицы, а не со двора.

— Спасибо, — крикнул Валерка, быстро спускаясь по ступенькам.

Вход он нашёл не сразу, неприметная синяя табличка с гербом СССР скрывалась среди веток, помог плакат с милиционером, наклеенный на фанерный лист, который был вставлен между ржавой решёткой и окном. Валерка постучал, и не дождавшись ответа, вошёл. За обшарпанным столом, заваленным всяким хламом сидел молодой милиционер и что-то писал в журнале. Даже не повернувшись в сторону вошедшего, он грубо произнёс:

— Разве я сказал «входите»?

— Извиняюсь, но у меня срочное дело…

— А я здесь, значит, для красоты сижу и делать мне совершенно нечего, — нараспев продолжил участковый, продолжая писать.

— Мне сказали, что вы должны знать, куда уехала Виктория Тимофеева из 46-й квартиры.

Михаил отложил в сторону ручку и перевёл взгляд на Валерку.

— Вы знакомы с Викторией? — подозрительно спросил он.

— Знаком. А что здесь такого?

— Что-то я вас среди её окружения не встречал.

— Я в армии служил. Сегодня вернулся.

— Поздравляю с дембелем.

— Спасибо, товарищ лейтенант, но всё-таки, где мне найти Викторию. Мы друзья, учились вместе, она мне в армию писала, а пол года назад я получил от неё последнее письмо.

— И что она ничего не рассказывала?

— Нет. А что-то случилось?

— Тебя как зовут?

— Валера.

— Садись. Меня Михаил. Ты ничего не знаешь?

А ведь он действительно ничего не знал, ни про то, что у Вики умерла бабушка и мама, ни про то, что у неё отобрали квартиру, ни про попытку самоубийства, ни про то, что она уехала к отцу в Венгрию, и уж, конечно, он не знал, от том, что было между Мишей и Викой. Об этом участковый в своём рассказе благоразумно умолчал, хотя подмывало похвастаться.

— Так что же теперь делать? — озабоченно спросил Валерка.

— А ничего делать не нужно. Она уехала неделю назад, виза у неё на 15 дней, значит уже через дней десять должна вернуться. Я помог ей с общагой, вещи перевезли. Так что не переживай, всё наладится.