Усталый мужчина тер щетину и смотрел на меня подозрительно. Мне ситуация активно не нравилась, но оставалось только пожать плечами.

— Я даже въехать сюда не могу, а вставать побоялась. Как включила свет, так сразу ноль два и набрала.

— Молодец, сообразила. Что с ногой?

И эксперт, и следователь вроде бы в мою сторону особо не смотрели, но я скинула легкий плед с колен и зачитала по памяти диагноз, занимавший три печатных строки. Слушали они внимательно, эксперт не поленился, нагнулся ближе.

— Да. Хорошая работа. Дорого?

— Не очень. Мне со скидкой, с пяти лет в ЦИТО наблюдаюсь.

Эксперт закрыл мои ноги и глянул на следователя:

— Она точно ничего не трогала. Не могла.

Следователь кивнул и закурил новую сигарету. На коленях он держал коричневую папку. В ванную, перегнувшись через меня, заглянули два парня с пьяными глазами. Следователь брезгливо махнул сигаретой в сторону тела на полу.

— Можете забирать.

Парни сказали «ага» и пропали. Минут через пять они разложили рядом с моей коляской носилки и расстелили на них черную клеенку. Втиснувшись одновременно вдвоем в ванную, они на счет «раз-два-три» подняли тело Григория, перенесли к носилкам, привычно скинули с противным стуком, закрыли полностью еще одной траурной клеенкой и опять пропали.

Я сидела восковой куклой, наблюдала «за действом» остановившимися глазами.

В коридоре появился сонный усатый прапорщик:

— Я поехал. Джульбарс след не взял, уксус везде, да еще сучка мастиф его беспокоит.

Следователь привстал с корточек и начал впихивать в сливную крестовину раковины бычки.

— Езжай, спасибо… А вы зачем сюда поднялись? Э-эй!

Он щелкнул перед моим лицом пальцами, и я «очнулась».

— Я уже говорила. Ждала своего приятеля, Алексея, он здесь живет. Он вовремя не приехал, и я забеспокоилась.

— А почему в ванную заглянули? Да! Свет горел или вы его включили?

— Я везде повключала. Мне подумалось, а вдруг с ним что-нибудь случилось, с Лешей? Плохо, например, стало. А это может случиться и в туалете, и в ванной.

— Понятно.

Следователь опять сел на край ванны и стал постукивать по папке пальцами.

— Как фамилия вашего приятеля?

— Алексей. Алексей Захарович… Забыла фамилию.

Бли-ин! Не забыла. Я ее и не знала. Кстати, и документов никаких, удостоверяющих его личность, в руках не держала…

— Ладочников! Слышь! Иди сюда!

В спальне веселый голос оборвал свое повествование про огромную собаку, которую кому-то подкинули, из нее появился радостный старший лейтенант с румянцем во все лицо.

— Слушаю!

— Бумаги нашли?

— Нашли. Тут из мебели три с половиной коробки. А в спальне Юрка Бодюков с собакой разговаривает, просит разрешения на поиски. Собаченция побольше меня будет. И поумнее, чем Бодюков. В общем, паспорта и водительских прав нет, но нашли вот это.

Старший лейтенант протянул бумаги. Я попросила следователя показать их мне. Первой «корочкой» оказался диплом ветеринарной академии на имя Алексея Захаровича Лидского. Второй — ордер на квартиру, выданный на то же имя три месяца назад. Еще были счета за телефон и электроэнергию, квитанции о квартплате, два письма из города Орша. Я вспомнила, что у Леши там мама живет… Все.

— А убитый давно знал Алексея Лидского?

— Нет. Не знал. Кажется. Вы, пожалуйста, позвоните завтра майору Сергею Дмитриевичу, доложите о случившемся.

— Ваш знакомый?

— Нет. Он дело одно вел. Примерно месяц назад парня застрелили в моей квартире.

— Пот-ря-са-юще. Ладочников, иди, повнимательнее в коридоре посмотри.

Старлей, поглядывая на меня, начал ворчать: «Натоптано там уже, раньше надо было…» Но следователь, отмахнувшись от него, открыл папку и что-то записал на листе бумаги.

— А у кого, кроме вас и Алексея Захаровича, есть ключи от квартиры?

— Не знаю. Вроде бы ни у кого.

— За-ме-ча-тель-но. — Следователь опять закурил. — А Алексей высокий?

— Да. Выше Григория на полголовы.

— С ума сойти! Слышишь, Сергеич. — Эксперт, надевавший куртку, пробормотал: «Слышу». — Получается, что Алексей Захарович, предположительно, хозяин этой квартиры, выше убитого, имеет свой комплект ключей, живет в доме, где месяц назад уже было убийство, и сегодня домой не явился. Правда, классно, Сергеич? Вы, Анастасия Николаевна, его давно знаете?

— Давно. Нет, не очень. Мы через день после убийства познакомились.

— О-бал-деть. Ладочников! Иди сюда! Быстро звони нашим, подай данные в картотеку и розыск на Алексея Захаровича Лидского, уроженца города Орша…

Следователь продиктовал данные, старлей понимающе хмыкнул и исчез.

Я все так же сидела в коридоре между кухней и ванной. Моя инвалидная коляска и носилки с телом Григория мешали всем. Но милиционеры проносились мимо, как летучие мыши в темном заставленном пространстве, не задевая, да и не замечая нас.

— Дорогая Анастасия Николаевна, уже поздно, почти четыре утра. Давайте я вас довезу до квартиры, и вы покажете мне свой паспорт.

— Давайте. Вы детские коляски возили?

— У меня двое.

— Значит, опыт есть. Мою коляску, господин-товарищ следователь, надо везти гораздо аккуратнее.

— Понял, не дурак.

— Ой, а когда Григория заберут?

— Что?

Следователь, развернувший мое кресло, прошел в комнаты, в коридор и там заорал:

— Вы, труповозники! Какого хера расселись у телевизора? Давай шустрей, алкоголики, от работы не отлынивать.

Парни с еще более пьяными лицами, шатаясь, вывалились в коридор и, потолкавшись, взялись за носилки. Подождав, пока они выйдут из квартиры, я позвала Зорьку.

Нам пришлось ждать грузовой лифт. Следователь косился на собаку, она тяжело дышала, не обращала на него внимания.

Хотелось спать, проснуться завтра и забыть о происшедшем, как о страшном сне.

— А знаете, в эту квартиру вечером входила Татьяна Степановна.

— Кто такая?

Сбивчиво я попыталась объяснить, что это помощница по хозяйству, которая работала еще у покойной Кати, но, кроме имени и наличия у нее пуделя по кличке Чешир, а также сведений о предположительном близком проживании Татьяны Степановны, ничего конкретного я о ней не знала.

Следователь опять встал в стойку при упоминании еще одной «покойной» и попросил рассказать подробнее. Меня его рвение в работе не впечатлило — слипались глаза.