Фрумкин увидел распахнутые двери кафе. Не то чтобы гостеприимно, просто их никто не удосужился закрыть. Кафе занимало угол на первом этаже трехэтажного дома. Во всю стену толстые стекла, за которыми красовались горшки с тропическими растениями. Вот уж, наверное, кто лучше всех перенес недавнюю жару! Макаров и Фрумкин вошли внутрь и проследовали к одному из столиков. Они были не одни. Несколько человек столпились у стеклянных стен и наблюдали за потопом, разливавшимся на улице. Кто-то откачивал человека, еще не пришедшего в себя после температурного скачка.

Следователь Макаров, удивленный поведением людей, подошел к одному из них и спросил, идет ли на улице дождь. Тот сначала долго молчал в изумлении, потом ответил вопросом на вопрос:

– А что, сами не видите?

Следователь начал понимать, что он остался в подавляющем меньшинстве. Более того, в одиночестве. Масштабы чудовищной мистификации только сейчас начали во всем своем объеме вырисовываться перед ним. Впрочем, как знать, может, это он сошел с ума, а все остальные – в порядке. Не могут же все жители города чувствовать жару, потом укрываться от проливного дождя, а он – не замечать ни того ни другого. Белая ворона. Андрей впервые за все время изрядно приуныл. Конечно, он не единожды испытывал чувство огорчения, обиды, досады, а также и того, и другого, и третьего вместе. Но чтобы вот так… Оказаться отторгнутым от всех остальных. Чувствовать себя Робинзоном рядом с миллионом ничего не понимающих Пятниц…

Они уселись за столик. Конечно, к ним никто и не думал подходить, чтобы принять заказ, все были слишком заняты собой. Да и вообще, похоже, в кафе не было обслуживающего персонала, ни уборщиц, ни продавцов, ни официанток. Никого, даже сторожа, или директора, или, на худой конец, бухгалтера, стерегущего стулья, вилки и ложки, как свою собственность. Кафе было покинуто, не считая нескольких горемык, укрывшихся здесь.

Андрей посмотрел на Фрумкина – тщедушный маленький почтальон дрожал крупной дрожью, ежился и растирался.

– Вам надо сменить одежду.

– У меня нет ничего сухого.

– Раздевайтесь и выжмите рубашку и штаны, раз уж ваша взяла и ненормальным оказался я, а не вы.

– Но… но…

– Никаких «но», делайте, что я вам говорю. – Тон Андрея не допускал возражений, и Фрумкин покорно начать стягивать с себя мокрую, прилипающую к телу рубашку. Андрей тем временем взобрался на подоконник и принялся отстегивать казенные, плотного сукна занавески, державшиеся на натянутой проволоке при помощи замочков-«крокодилов». Его поведение никого из присутствующих не смутило, и препятствий ему, конечно, никто чинить не стал. И из-за угла не выскочил злобный персонал в стремлении пресечь вопиющий акт вандализма.

Сняв занавеску, Андрей накинул ее на плечи дрожащего Фрумкина, который тут же завернулся в нее, точно римский патриций в тогу.

– Теперь другое дело! Осталось только принять 50 грамм чего-нибудь горячительного. – Макаров зашел за буфет, налил из бутылки в рюмку прозрачной жидкости, глянул на ценник и положил на мисочку для денег полагающуюся сумму. Потом отнес рюмку Фрумкину, который ее тут же с благодарностью оприходовал. Когда почтальон перестал выстукивать зубами дробь, Андрей, поняв, что тот готов к разговору, спросил: – Лев Фрумкин, мне кажется, ваш рассказ может пролить свет на происходящее.

Лев смущенно пожал плечами, будто хотел сказать: «Ну, уж не знаю».

Следователь встречал множество людей, чаще всего либо свидетелей, либо преступников. Преступники зачастую в итоге оказывались свидетелями, а свидетели, по результатам следствия, отправлялись на скамью подсудимых. Макаров все варианты повидал на своем веку предостаточно. Кроме того, сказывался опыт общения с разными категориями населения. Андрей знал: в этом деле главное – ухватить ниточку.

– Расскажите мне по порядку, с чего все началось?

Фрумкин почесал в затылке, поежился в своей «тоге», не зная, что сказать.

– Давайте я вам помогу. Итак, каким образом вы познакомились с Иваном Ивановичем?

Запинаясь через каждое слово, морщась от неприятных воспоминаний, почтальон подробно рассказал обо всем, что произошло с ним за последние дни. Не утаил он и того, что сам мало что понимает в происходящем. Андрей только удивлялся рассказу Фрумкина и задавал уточняющие вопросы.

– То есть, правильно ли я понял, вы вскрыли письмо по собственной воле, из любопытства, но потом прибежали на почтамт, повинуясь какому-то чужому велению или, точнее, влиянию?

– Именно, – подтвердил Фрумкин.

Теперь настала очередь Андрея крепко задуматься. Он впервые сталкивался с таким делом. Налицо было массовое помешательство. Более того, совершенно очевидно, ему не справиться с этим делом в одиночку. Андрей пробежался глазами по помещению. Рядом с кассой стоял повидавший виды в досуговом секторе экономики телефон, изначально изготовленный из пластмассы грязно-белого цвета. С некоторой брезгливостью следователь снял трубку и набрал федеральный номер.

– Да, – раздался в трубке усталый голос.

– Это министерство? С кем я говорю? – поинтересовался Макаров.

– А что случилось?

– У нас в городе творятся такие дела… ситуация выходит из-под контроля… – Следователь не успел закончить фразу, поскольку на другом конце, не дожидаясь окончания доклада, даже не спросив, кто это, заговорили:

– Слушай, Макаров, как ты мне надоел! Здесь все под контролем, не звони мне больше, у меня и без тебя куча хлопот.

Вон оркестр совсем от рук отбился, жалуется теперь, что инструменты водой заливает. То им, видите ли, жарко, то, видите ли, заливает… Ладно, свободен. – И бесцеремонно повесили трубку.

Макаров уже стал привыкать к выходкам Иванова и не удивился очередному эксцессу. Жалко, конечно, рухнула еще одна надежда. Расчет был на то, что скелет-Иванов занимается какими-то своими делами и не контролирует все телефоны в городе. Но, похоже, Макаров ошибался и недооценил Иванова, у него действительно все под контролем. Все и вся в этом городе. От ощущения беспомощности Андрей чуть не завыл…

Когда Макаров вернулся за столик, за которым, то ли в полной растерянности, то ли в задумчивости, пребывал Фрумкин, в зале началось оживление. Народ, ранее толпившийся у окна, теперь бегал туда-сюда, кто-то скомандовал закрыть двери, и несколько мужчин, почему-то не без труда на них налегая, сомкнули створки.

– В чем дело? – спросил у Фрумкина Андрей.

Тот, очнувшись, поводил воспаленными глазами туда-сюда и сказал:

– Не видите, что ли, вода пребывает… Ах да, все забываю, вы же особенный, ничего не видите и не чувствуете… Так вот, сюда полилась вода с улицы.

– Не может быть! Разве что сточные канавы и канализация залиты, но все равно, на улице довольно большой уклон, потоки воды должны впадать в реку…

Почтальон пожал плечами и вдруг услышал, как вдалеке заиграла призывная музыка.