Соответственно, обратившись к примеру животных и людей, страдающих специфическими нарушениями познавательных способностей, мы можем получить некоторое представление о различных качествах интеллекта и их практических отличиях. Если у Homo sapiens отсутствовали бы (лишь в качестве примера) когнитивные модули, позволяющие ему формировать сложные речевые конструкции, он остался бы лишь еще одним видом обезьян, живущих в гармонии с природой. И напротив, найди человек разумный способ обрести некий новый набор модулей, обеспечивающий его преимуществом, сопоставимым со способностью формировать сложные речевые конструкции, он стал бы человеком сверхразумным.

Сверхразум, возникший по какому-то одному из описанных выше типов, со временем мог бы развить технологии, необходимые для создания сверхразума и по остальным типам. Таким образом, опосредованно все три типа сверхразума одинаково достижимы. В этом смысле опосредованная досягаемость интеллекта человеческого уровня попадает в тот же класс эквивалентности, если исходить из допущения, что мы вообще способны прийти хотя бы к какому-то сверхразуму. Однако в чем-то эти три типа гораздо ближе друг к другу, поскольку любой из них способен создать два других гораздо быстрее, чем мы — один из них, если брать за точку отсчета сегодняшнее развитие технологий.

Прямую досягаемость трех разных типов сверхразума сравнивать сложнее. Скорее всего, ранжировать их не получится. Возможности каждого из них зависят от того, в какой степени они демонстрируют свои преимущества, то есть насколько быстро работает скоростной сверхразум, насколько качественнее качественный сверхразум и так далее. Максимум мы можем сказать, что при прочих равных скоростной сверхразум отлично справляется с задачами, требующими быстрого выполнения длинной последовательности шагов, которые должны быть сделаны один за другим, в то время как коллективный сверхразум лучше показывает себя в задачах, допускающих аналитическую декомпозицию на параллельные подзадачи, а также в таких, когда требуется комбинация множества различных точек зрения и наборов навыков. Качественный сверхразум в некотором смысле должен быть самым универсальным типом, поскольку способен справиться с задачами, находящимися вне пределов прямой досягаемости скоростного и коллективного сверхразумов[197].

Не все в нашей жизни определяется этими категориями, и не всегда количество способно заменить качество. Один гениальный отшельник[198], запершись в спальне, обитой пробковым дубом, способен написать «В поисках утраченного времени». Можно ли создать подобный шедевр, собрав в одном помещении множество поденщиков от литературы?[199] При всем существующем многообразии человеческих характеров и дарований мы видим, что в некоторых случаях работа только выигрывает, когда ее выполняют не мириады посредственностей, а берется за нее всего лишь один специалист, но блестящий мастер своего дела. Если посмотреть на это шире, то придется признать вероятность существования таких интеллектуальных задач, с которыми сможет справиться только сверхразум — они окажутся не по плечу даже огромному коллективу обычных людей без усовершенствованных когнитивных способностей.

Таким образом, могут быть задачи, которые способен решить качественный сверхразум и, возможно, скоростной сверхразум, но не слабоинтегрированный коллективный сверхразум[200] (если, конечно, он не займется в первую очередь развитием собственных возможностей). Мы не сможем определить точно характер этих задач, но попробуем описать их в общем виде[201]. Скорее всего, такая задача должна состоять из мультикомплексных взаимозависимостей, не позволяющих разбить ее на автономные подструктуры, следовательно, ее решение может потребовать качественно нового понимания или нового подхода, которые слишком сложны для восприятия нынешнего поколения смертных. В категорию подобных задач могут попадать отдельные виды художественного творчества, стратегических моделей и даже некоторых научных открытий. Кто-то скажет, что медлительность и крайняя неуверенность в себе в деле решения так называемых вечных вопросов философии связаны с неприспособленностью коры головного мозга человека к умозрительным размышлениям. Поэтому деятельность наших известных философов напоминает походку собаки, которую хозяин заставляет ходить на задних лапах: они насилу достигают «уровня исполнения», который хоть каким-то образом позволяет заниматься этой деятельностью[202].

Серьезные последствия могут иметь даже незначительные изменения в объеме и устройстве мозга, что видно, если сравнить интеллектуальные и технологические достижения людей и человекообразных обезьян. Те сверхмасштабные изменения в вычислительной мощности и архитектуре, которые позволяет осуществить использование искусственного интеллекта, могут иметь гораздо более глубокие последствия. Нам очень трудно — если вообще возможно — интуитивно понять, на что способен сверхразум, можно попытаться лишь приблизиться к этому пониманию, взглянув на преимущества, которыми обладает цифровой интеллект. Легче всего оценить плюсы аппаратного обеспечения.