Он так быстро летел обратно к дому Бена Гулда, что весь путь занял не более семи минут. По мере приближения к дому его тело опускалось все ниже и ниже. Ко времени, когда он достиг ступенек, где сидела Фатер, лапы Лоцмана касались земли. Он в ужасе огляделся вокруг, как только остановился. Увидел двух женщин, а затем спину быстро удалявшегося Пэрриша.

Никто из них никогда больше этого бродягу не видел.

Чем дальше Бен и Лин забирались в лес, тем мрачнее он становился. То, что они только что видели яркую рубашку, висящую среди ветвей, не делало окружения хоть сколько-нибудь светлее. Их обступала ночь и все, что ей сопутствует. Деревья впитывали тьму, как асфальт впитывает летнюю жару. Ночные звуки и запахи явственно отличаются от дневных. Мужчина и женщина шагали по обочине дороги, через лес. Единственным светом, что они видели, был свет фар автомобилей, проносившихся мимо них в обоих направлениях.

— Еще далеко? — спросила Лин.

— До школы? Точно не помню. В последний раз я был здесь очень давно.

Бен шел впереди. К привидению, следовавшему в нескольких футах сзади, он обращался через плечо. Привидению все это ничуть не нравилось. Обочина была крайне узкой, и места, чтобы идти в безопасности, на самом деле не было. Какой-нибудь лихой водитель легко мог их не заметить. Лин уже дважды сказала о том, что не считает этот поход хорошей идеей. Когда она сказала то же самое в третий раз, Бен не удержался и спросил:

— Вы что, боитесь, что попадете под колеса?

Это он решил отправиться через лес к начальной школе, хотя стояла ночь, а на дороге не было фонарей.

— Зачем нам туда сейчас? — спросила Лин, когда Бен уже сделал несколько шагов по дороге.

— Не знаю, — ответил он. — Я не уверен, но у меня такое чувство, что это необходимо.

Лин уперлась руками в бока и нахмурилась.

— Необходимо?

— Да. Не ходите, если вам не хочется.

— Бен, дело обстоит так, что мне придется идти, даже если я не хочу. Вы этого не понимаете.

Он остановился.

— Я ничего не понимаю, потому что вы, Лин, ничего мне не говорите. Я существую здесь вслепую. Если вы не желаете помочь, мне придется просто довериться своим инстинктам, потому что это все, чем я располагаю. Именно сейчас они велят мне пройти через лес к школе. Так что как раз это я и собираюсь сделать.

Через четверть часа, когда они оказались посреди девственного леса, он повернул налево и пошел прямо в чащу. Лин была рада покинуть опасную дорогу, но почему он повернул именно здесь?

— Куда вы идете? — спросила она ему в спину.

Он не ответил и продолжал идти.

Лин пошла следом.

— Бен?

Никакого ответа. Она догнала его и попыталась заставить его посмотреть в ее сторону, но безуспешно.

— Вы несправедливы, Бен. Я не могу рассказать вам того, что вы хотите знать, потому что мне это запрещено. Они мне безо всяких околичностей сказали — нельзя. Если бы я могла действовать по собственному усмотрению, я бы рассказала вам все, а это, после того что происходит в последнее время, совсем не много, поверьте.

Не глядя на нее, он спросил:

— Кто — они? Кто сказал, что вам нельзя мне чего-то рассказывать?

Она ответила почти шепотом:

— Я не могу вам этого сказать.

— Отлично.

Он прибавил шагу и оторвался от нее. Привидению ничего не оставалось делать, как следовать в нескольких шагах позади него.

Окрест становилось все темнее и темнее. Автомобильные шумы с дороги стихали, пока не обратились всего лишь в мягкое бормотание, словно бы доносившееся через много миль, раскинувшихся сзади.

Лин, не привыкшей ходить в темноте, и куда меньше — ходить в темноте через лес, где на каждом шагу можно споткнуться, приходилось нелегко. Но не Бену — он двигался быстрым шагом, из-за чего ей было гораздо труднее за ним поспевать.

Женщина-привидение споткнулась, пошатнулась и серьезно ударилась лодыжкой о поваленную ветвь дерева.

— Черт! Больно! — простонала Лин, узнав еще одну человеческую эмоцию, без которой с радостью обошлась бы.

Они продолжали брести в молчании. Бен прокладывал дорогу, хотя Лин не верила, что он знал, куда идет в темноте.

— Вы ужинали? — спросил он.

— Что?

В ступне у нее пульсировала боль. Она безуспешно пыталась рассмотреть, куда идет. У нее не было уверенности, что она правильно его расслышала. Его вопрос донесся ниоткуда.

— Что вы имеете в виду? — переспросила она.

— Вы ужинали? Привидения едят?

— Конечно едим!

— А что вкуснее, мертвые души или летучие мыши?

— Очень смешно. Накануне у меня был чудесный тыквенный суп. Рецепт нашла в книге Найджела Слейтера.[19]

— Вы знаете Найджела Слейтера?

— Я умею читать, Бен. Просто так уж случилось, что мне тоже нравится готовить, и я перепробовала много рецептов из ваших книг. У вас очень разносторонний вкус, я бы сказала — разнообразный. Хотя вы могли бы больше внимания уделять восточной кухне.

— В самом деле?

— По-моему, да.

— Восточной?

Хотя в голосе его звучало возмущение, он слегка замедлил шаг, позволяя ей догнать его.

— Например, тайской. В вашей библиотеке я не нашла ни одной тайской поваренной книги.

Бен обиделся.

— Я люблю тайскую еду, но где мне найти для нее нужные приправы? Настоящий тайский рецепт основан на весьма специфичных приправах, которых поблизости найти невозможно. Зачем покупать поваренную книгу, когда ты не можешь приготовить блюдо правильно?

После этого их общение пошло несколько непринужденнее. Слушая, как Лин говорит о поварском искусстве, Бен быстро осознал, что в данной области она настоящий специалист. Всякий раз, когда мы встречаем кого-то, кто разделяет наше увлечение, он становится чем-то вроде близкого друга. Идя через темноту, двое поваров говорили об использовании йете и гуедже в сенегальских блюдах, об острых перцах бхат-джолука и рецептах Джона Торна.

— Торн — один из моих героев.

— Знаю, — сказала она с улыбкой.

— Лин, как долго ты за мной наблюдаешь?

— Почти год.

Она без колебаний и в точности объяснила, как это произошло: как ей сообщили о его кончине, после чего отправили на землю, чтобы помочь с переходом в мир иной. Она должна была подчистить все его дела, свести концы с концами, что и составляет единственную цель привидений. Но затем Бенджамин Гулд взял и не умер.