– Ну и что? – не понял Альберт. – Всегда так было.

– Больше их, чем раньше, братик. Пойдем, чего стоять?

– Ты объясни!

– Заняться им нечем, что тут объяснять? Чудища на окраинах, говорят, совсем взбесились. Народ оттуда бежит, а эти – первыми.

– Да ладно! – Альберт легкомысленно отмахнулся. – Это же столица, они сюда всю жизнь бегут, сколько себя помню. Старшие землю наследуют, а младшие – в Шопрон. Здесь-то есть куда податься.

– Сколько себя помнишь? – Артур хмыкнул. – Ну-ну. И куда же они подавались?

– Да куда попало.

– Ничего подобного. Многих с самого детства к нам отдавали, чтоб не рыцарями, так хоть сержантами выросли, потому что Храм – это слава и почет. Остальные расходились: кто по управленческой части, кто в монахи, кто-то, у кого способности были, разрешенным магом становился, ну и к Недремлющим, конечно.

– И что?

– Сейчас к нам не идут. Почти не идут. Все больше из крестьян да из горожан победнее. Нам без разницы, но, если мы людей, что работать могут, будем к себе принимать, кто на земле останется? А эти вот, из которых раньше орден пополнялся, теперь предпочитают магами становиться. Если могут.

– У вас и раньше с дозволенными грызня была, – напомнил Альберт, – требования-то к кандидатам почти одинаковые.

– Раньше к ним уходили, если мы не принимали. Сейчас – наоборот. Дозволенные разлакомились и таких, как Ветка твоя, теперь знать не хотят. Способности у нее есть, но способности есть и у других, из хороших семей, понятно, что маги их выбирают. И не приведи Господь, если твоя рыжая хоть сколько-нибудь честолюбива. Она ведь в интуиты пойдет. Их последнее время много стало. Но дело даже не в этом. Дело в том, что сейчас, насколько я понял, молодняк предпочитает уходить в Недремлющие. Или под руку митрополита, в орден Пастырей. Рыцари Кодекса – это еще ладно, это пускай, но куда нам столько монахов?

– Кто бы говорил!

– Не люблю я дармоедов.

– Можно подумать, Недремлющие не такие?

– Они работают, – серьезно сказал Артур.

– Ага. Интуитов убивают.

– Не только. Просто работа у них не на виду. Мы вот, в кровище по колено, зверушек на куски рвем, дабы они добрых христиан не обижали, а гвардейцы тихие, незаметные. Но без них, как и без нас, давно бы от Долины ничего не осталось.

– Без вас понятно почему – зверушки бы заели. А они при чем?

– А без них люди бы сами друг друга поубивали. Устав опять же строгий очень. Велит им никакой работой не брезговать. Все при деле, все работают, пользу приносят. Хороший был порядок, – Артур с недоумением покачал головой, – зачем его поменяли? Не понимаю.

– А я не понимаю, каким боком это нас касается?

– Не знаю пока, – задумчиво проговорил Артур, – пятница сегодня.

– А, ну да, ты говорил уже. Мы, кстати, пришли. Узнаешь домик?

* * *

«Домиком» старший не слишком заинтересовался. Открыв калитку, он какое-то время постоял, словно прислушиваясь к чему-то, а потом решительно отправился в глубину сада. Эта решительность слегка встревожила Альберта. Он поколебался, стоя у забора: следовать за братом или наладиться, пока не поздно, по каким-нибудь важным и неотложным делам. Выбрать, однако, не успел. Артур окликнул его. И голос старшего был... В общем, какой братец весь вечер, такой и голос.

– Колдовал, – не спросил – констатировал Артур, когда маг, фальшиво насвистывая бодренький мотивчик, добрел до скамейки возле горелого круга. – Братик мой, у тебя голова зачем, чтобы есть?

– Чтобы думать. Чего ты переживаешь, от дома и так волшбой за версту несет, кто тут разберет, я колдую или артефакты работают?

– Я разбираю – Артур брезгливо поковырял горелую землю носком сапога. – Любой дурак разберет.

– Не любой, а вроде тебя какой-нибудь, – Альберт разглядывал следы вчерашнего огня, – таких, знаешь ли, немного.

– Откуда тебе знать?

– Артур, – наставительно заметил маг, – жег я это вчера, если бы кто и заметил, так они вчера бы и явились. Логично?

– Нет. Они могли дом под наблюдение взять. Вдруг к тебе сообщники заявятся.

– Да ничего они не взяли, – отмахнулся Альберт, – приходил какой-то, не представился даже, волшба у вас тут, говорит, разрешение есть? Я ему говорю: есть. А с вопросами, говорю, в казармы идите. Ну, он и пошел. И все. Да, тебя один храмовник просил в казармы зайти, сразу как приедешь. Его сэр Емилиан зовут.

– Зайду. Что ты тут жег?

– Мусор. Знаешь, сколько там за сто лет мусора накопилось?!

– Мусор? – Артур поморщился, шевельнул ноздрями, словно унюхать хотел то, чего чутьем разобрать не мог. – Не врешь?

– А смысл?

– Тоже верно. Как там, в доме, совсем все плохо?

– Ну... трубы я почистил, воду подключил, артефакты работают, в моей спальне вообще порядок.

– Твоя – это которая?

– А вон, на третьем этаже, над круглой гостиной.

– Вроде она гостевая была. – Артур поглядел вверх. – Ну ладно, дом твой, тебе и решать. Значит так, братик, давай к делу. Из «Звездеца» я тебя увел, чтобы ты от Ветки своей подальше оказался. Хочешь, чтобы она домом занималась, – твое дело, но не забывай, что девчонка – дикая ведьма и через нее ты можешь влететь в серьезные неприятности.

– Да ладно! Она не то что колдовать, она и ворожить-то не умеет. Ведьма – это ведь еще не маг, это просто латентные способности. К тому же, если что, ты меня вытащишь.

– Не уверен. Там разберемся. Уезжаем мы после утрени, так что сейчас тебе лучше отдохнуть, без баб и приключений.

– А может, днем поедем?

– Днем и поедем. Повезет, так завтра к утру уже у профессора будем.

– Чего?!

– Просто поедем побыстрее. Лошадка у тебя хорошая, Безымянному я тоже недурного меринка подобрал. Выдержат они дорогу, ничего им не сделается.

– А мне?

– А тебе тем более. Как тут с конюшней? Можно лошадей поставить?

– Я конюшню не смотрел.

– Что ж ты делал?

– Да было, знаешь ли, чем заняться, – язвительно сообщил Альберт. – Я в доме порядок наводил. Подметал, полы мыл... стены даже! – вовремя вспомнил он Ветку.

– Не пойму я вас, колдунов! – Артур безнадежно вздохнул. – Зачем ты там полы и стены мыл, если весь дом ремонтировать нужно?

Ответить Альберт не успел. По камням мостовой загремели вразнобой подкованные копыта, и к дому крупной рысью подлетела тройка лошадей. Злой на весь мир Серко, узкомордая кобылка, купленная для Альберта, и высокий, длинногривый мерин. Кони были снаряжены, как для долгой дороги, а на мерине вдобавок к сбруе и седельным сумкам наличествовал еще и Безымянный. Он радостно улыбался и махал братьям обеими руками: