В первые же дни после прорыва командование 7-й Армии создало три подвижных танковых группы, в задачу которых входил разгром тылов финнов и быстрое продвижение к Выборгу.

Группе комбрига Борзилова, в которую вошли 20-я танковая бригада, часть 1-й легкотанковой бригады и два стрелковых батальона, была поставлена амбициозная задача к исходу 18 февраля 1940 года овладеть городом Выборг и окрестностями.

Группа комбрига Вершинина (6-й танковый батальон 13-й легкотанковой бригады и стрелково-пулеметный батальон 15-й стрелково-пулеметной бригады) имела своей задачей захватить станцию Лейпясуо.

Группа полковника Баранова (оставшиеся батальоны 13-й легкотанковой бригады и 15-я стрелково-пулеметная бригада (без одного батальона), а также боевой отряд 1-й легкотанковой бригады имела задачей захватить станцию Кямяря.

Помимо этого, в бой пошел также отряд 1-й легкотанковой бригады в составе: оперативная группа 5 танков, артиллерийская группа — 6 танков и 3 БА-10, одна рота 10-го отб (14 БТ-7), одна рота Т-28 (11 танков), бронерота — 11 БА-10, 5 танков БХМ-3 — 6-я отдельная рота боевого обеспечения, одна рота 167-го мотострелкового батальона, 37-я саперная рота из 123-й стрелковой дивизии.

Захваченные на станции Кямяря финские танки «Рено ФТ-17» (АСКМ).

Командование отрядом возложено на командира 1 — й легкотанковой бригады комбрига Иванова. Комиссаром отряда стал полковой комиссар Эйтингон.

Уже вечером 17 февраля штаб 7-й Армии в боевом приказе № 51 приказывал частям Армии перейти к преследованию с целью помешать финнам сосредоточиться на новой оборонительной линии южнее Выборга.

Все подвижные танковые группы не смогли полностью выполнить поставленных перед ними боевых задач. Суждение о развале финской обороны оказалось неверным, а местность для действий танков — крайне сложной. Финны успели закрепиться на Промежуточной линии и встретили танки с десантом организованным огнем. Танкистам и пехоте подчас не хватало опыта для налаживания взаимодействия, и танки зачастую по-прежнему оказывались на поле боя одни.

Однако в начале наступления подвижные танковые группы добились успеха. 16 февраля к 13.00–14.00 группа Баранова взяла станцию Кямяря, но севернее станции столкнулась с заранее подготовленной финской обороной на высотах у озерца Мусталампи. На станции Кямяря группа Баранова захватила 5 танков «Рено» и 3 «Виккерса». По советским данным, в боях финны потеряли до 800 убитых, стрелковым частям танкисты передали до 120 пленных.

Воентехник 2-го ранга А. А. Саманцер, 91-й танковый батальон:

Утром позавтракал, после завтрака прогрел машину и ушел на станцию осматривать танки противника. Когда я подошел к ним, мне стало смешно. Направляющие колеса у них были деревянные. Противник оставил их со всем вооружением. Очевидно, скорость у них была очень мала и они не успевали убегать.

Тем не менее по всем советским частям был разослан рисунок с силуэтами танков «Рено» и «Виккерс».

Группа Вершинина захватила станцию Лейпясуо, но завязла северо-восточнее и восточнее станции. Остановить танки группы Вершинина пыталась 27-я отдельная саперная рота.

Рейно Викман, 20-летний финский сапер:

— Смотри! Они идут! — кричит мне Паюнен. Я бросаю взгляд на болото: повсюду видны серые силуэты танков. Идут прямо на нас.

— Меняем позицию! — кричит Паюнен. — Из твоей ячейки лучше видно!

Он ползет к моей ячейке. Я не успеваю ему объяснить, что моя ячейка почти сровнена с землей артобстрелом и в ней не укрыться. Схватил в охапку свое снаряжение и пополз к ячейке Паюнена. Двигаться сложно, так как я контужен, руки и ноги не слушаются.

Только я добрался до ячейки, как огромный взрыв меня кидает вперед, я падаю в ячейку на четвереньки. Оглядевшись вокруг, я понимаю, что туда, где я был две секунды назад, попал снаряд, и Паюнена больше нет.

Я остался один, и положение безнадежное. Танки ревут со всех сторон, часть уже прошла мимо меня. Под ними взрываются несколько наших мин, поставленных ночью накануне.

Я сижу и жду пули или осколка. Ни малейшей надежды нет. Бесчувственными пальцами пытаюсь вытащить из карманов личные документы, письма и прочее — их нужно уничтожить, противнику они не должны достаться — так нас учили.

В кармане также фотографии — я их быстро просматриваю, как будто прощаюсь со всеми. Все больше и больше я готов встретить смерть и свыкаюсь с мыслью о ней.

Я достаю винтовку и делаю выстрел, чтобы проверить, работает ли она после разрыва снаряда. Она в порядке.

В тот же момент совсем близко мимо меня проходит танк, стреляя на ходу.

Затем происходит чудо: со стороны ячеек отделения Исо-Метсяля летит бутылка и попадает танку в борт! Танк охвачен пламенем. Значит, еще кто-то остался в живых! Хоть какая-то маленькая радость.

Еще один танк проходит так близко от меня, что я тоже решаю его подбить.

Беру противотанковый заряд. Однако вокруг сильный огонь, а мое положение в ячейке неудобное для броска — я вообще не могу приподняться.

Вот он рядом! Дергаю за шнур и бросаю заряд — но руки не слушаются, заряд пролетает всего несколько метров. Я успеваю только закрыть глаза и три килограмма тротила взрываются. От взрывной волны перехватывает дыхание, она бьет по лицу.

Теперь противник меня заметил. Танк, который подальше, начинает стрелять по мне из пушки, но не попадает в мою ячейку — меня только засыпает землей и по мне бьет ударная волна.

Затем танк едет меня давить. Я не могу удержаться от крика, когда его гусеница наезжает на меня. Меня охватывает дикий страх — неужели мой конец будет столь ужасным? Танк останавливается, я лежу под ним, как крыса в норе. Танк скребет гусеницей по земле, страшная боль и отчаяние пронизывают все мое существо — он меня раздавит, размажет, вывернет наизнанку.

Затем гусеница останавливается. Я так перекручен под гусеницей, что просто необходимо поменять положение тела. Я жив, но ужасная боль, кажется, лишает меня рассудка. Пытаюсь освободить место, пошевелив головой. Мерзлые куски земли режут лицо. Глаза заливает кровью. В результате я хотя бы вернул голову в нормальное положение относительно тела.

Затем я замечаю маленький просвет между гусеницей и землей. Ткнулся туда головой — может, удастся выбраться?

Напрягаю все силы. Наконец мне удается высунуть голову из-под гусеницы. После долгих усилий я наконец полностью вылезаю из-под танка. Отчаяние придало мне сил.

Танк по-прежнему стоит на месте. Я лежу рядом с ним на снегу, с обнаженной головой и руками. Каска, рукавицы, все мое добро осталось под танком.