Сокольников, Фрунзе и Куйбышев у входа во дворец Бухарского эмира. Фото сентября 1920 г.

Утром 1 сентября был взорван фрагмент стены рядом с Каршинскими воротами. Через пролом в город ворвались всадники 1-го Туркестанского кавалерийского полка. Одновременно напротив Каршинских ворот под прикрытием броневика Гарфорд на прямую наводку выкатили тяжелое орудие, после чего ворота удалось пробить. Через них в город вступают части 12 полка и отдельного стрелкового полка. Во время боя за ворота получил ранение командир колонны В. Г. Клементьев. Бой закипел на узких средневековых улочках Бухары. Дальнейшему продвижению красных войск мешало не только упорное сопротивление противника, но и многочисленные пожары, пылавшие во всех частях города, вызванные непрерывным артобстрелом и бомбардировками.

На следующий день красные продолжают продвигаться к центру Бухары и к Арку, средневековой цитадели, расположенной на отдельном холме. В 9 часов 30 мин. 10-й стрелковый и 3-й мусульманский полки врываются в цитадель. Над дворцом эмира водружают красное знамя. Во дворе цитадели и во дворце эмира были разбросаны громадные ценности – следы поспешного бегства: золотое и серебряное старинное оружие, предметы обихода, посуда, драгоценные камни. Многие бойцы поддались искушению и начали растаскивать сокровища. Вследствие этого, начались массовые грабежи, перекинувшиеся на остальную часть города, которые удалось остановить большими усилиями. По результатам пятидневных боев значительная часть Старой Бухары была разрушена, бушевавшие пожары удалось погасить только 6 сентября. В огне сгорели колоссальные ценности, запасы продовольствия, товары, предметы искусства, накопленные в Бухаре за тысячелетнюю историю. Официальные цифры потерь Красной Армии во время Бухарской операции остаются неизвестны, по оценкам историков они могут составлять от 1 до 2 тыс. человек. Потери со стороны войск эмира и гражданского населения Бухары оцениваются в 2–3 раза больше (по мнению современных узбекских историков, они составляют 5–6 тысяч).

Несмотря на организованную погоню, отряду во главе с И.П. Беловым, захватить эмира не удалось, он бежал на восток Бухарского эмирата через Бойсун – Гиссар в Дюшамбе, где попытался собрать ополчение и организовать сопротивление, а затем в Афганистан, где получил политическое убежище.

Спустя несколько дней после штурма, 8 октября 1920 была провозглашена Бухарская Народная Советская Республика. Многие командиры и красноармейцы были награждены орденами Красного Знамени. Среди них были командир бронепоезда № 28 Я.С. Андронов, комиссар бронепоезда К.А. Майсюк и несколько бойцов из его команды. Бронепоезд № 28 был награжден Почетным революционным Красным знаменем. Для награждения ряда командиров, отличившихся при штурме, Бухарский ревком использовал 35 старинных сабель, отделанных золотом и драгоценными камнями из коллекции эмира. Одна из этих сабель была вручена М.В. Фрунзе[15].

Однако, до окончания войны в Туркестане было еще далеко. Боевые действия против басмаческих отрядов продолжались здесь вплоть до середины 30-х годов.

К.П. Ревякин – военный комиссар 4-й авиабазы Туркестанского фронта. 1922 г.

Дальнейшая судьба Константина Ревякина была неразрывно связана с Красной Армией. С 1921 по 1922 г. он занимает должности Военного Атташе Полномочного Представительства РСФСР в Хорезме, помощника военного назира (министра) и члена Реввоенсовета Хорезмской Народной Советской Республики. В 1922 г. Ревякин был направлен на учебу в Петроград, в Военно-Инженерную Академию им. Дзержинского, которую окончил в 1928 г… Еще в 1921 г. К.П. Ревякин был представлен к награждению Орденом Красного Знамени. Однако этим орденом он был награжден только в 1928 г., по случаю десятилетнего юбилея РККА. После окончания академии Ревякин занимал должность инженера-инспектора в Главном управлении Пограничных и Внутренних войск ОГПУ-НКВД, был начальником строительства Суклейской ирригационной системы и Ленинградского Газохимического комбината.

В конце 30-х годов Ревякин поступил слушателем в Академию Художеств в Ленинграде на архитектурное отделение, однако доучиться так и не успел, началась война.

Почетная грамота К.П. Ревякина 1924 г. от ТурЦИК и ТурФронта.

В начале Великой Отечественной войны полковник Ревякин служил в штабе Ленинградского фронта. В 1942 году был назначен командиром 38 инженерно-саперной бригады, воевал на Западном и Брянском фронтах. В 1944 г. Ревякин в звании полковника командует 53 инженерно-саперной бригадой в составе 1-го Украинского фронта. Участвует в освобождении Львова, Перемышля, в форсировании Одера, в боях на Сандомирском плацдарме. Был награжден боевыми орденами и медалями, отмечен в приказах Верховного Главнокомандующего. Во время штурма крепости Глогау, в апреле 1945 года, Ревякин получает тяжелую контузию. После окончания Великой Отечественной Войны Константин Петрович был уволен в запас по состоянию здоровья. Умер К.П. Ревякин в 1949 году после продолжительной болезни, вызванной ранением. Похоронен на Большеохтинском кладбище в Ленинграде.

Трагически сложилась судьба почти всех командиров и боевых соратников Константина Ревякина, упоминаемых в книге. За редким исключением, все они были репрессированы и расстреляны в 30-х годах, либо умерли в заключении. Обстоятельства смерти Фрунзе в 1925 году до сих пор вызывают много вопросов. В 1931 г. в схватке с отрядом басмачей гибнет А.П. Соколов. В 1934 году умирает Г. В. Зиновьев. В 1935 году, спустя два месяца после убийства Кирова, внезапно умирает В.В. Куйбышев.

В конце 1937 года органами НКВД было сфабриковано дело о существовании в рядах РККА подпольной военно-эсеровской организации, в руководстве которой был обвинен И.П. Белов, на тот момент командующий войсками Белорусского военного округа. Он был арестован в январе 1938 года, уже после процесса над Тухачевским, Якиром, Уборевичем и др. На первых допросах, которые проводили лично И. В. Сталин и Н.И. Ежов, он отрицал все обвинения. Однако, после применения к нему спецметодов, дал показания на Н.А. Паскуцкого, Б.Н. Иванова, Г.А. Колузаева, П.А. Домогацкого и других бывших эсеров из руководства Туркестанской республики (которые были арестованы ранее). В процессе допросов он оговорил себя и признался в шпионаже в пользу Германии и в том, что «в коммунистическую партию вошел в 1919 году в Ташкенте по заданию ЦК левых эсеров Туркестана для подрывной антисоветской работы. В том же 1919 году принимал участие в подготовке левоэсеровского мятежа в Ташкенте, возглавляемого Осиповым, однако затем сманеврировал, увидев нереальность выступления». В июне 1938 г. И.П. Белов был расстрелян. В 1937–1938 годах были расстреляны и другие бывшие командиры Туркестанской республики: Б.Н. Иванов, Н.А. Паскуцкий, Г.А. Колузаев, Д.Д. Тризна, бывший председатель Реввоенсовета Актюбинского фронта и главком Вооруженных Сил Туркреспублики с ноября 1919 г. И. Г. Брегадзе. В 1938 был арестован комдив К.П. Ушаков, бывший командир Оренбургского кавалерийского полка на Закаспийском фронте. Пять лет он провел в лагерях и умер от истощения в 1943 г., почти добившись отсрочки приговора с отправкой на фронт.