– Петрушка у нас смирный, – заверил Никифор Ворсанафьевич. – Крошками хлебными довольствуется, а то, быват, репу грызёт.

Стукнув палочкой, Шурка обратил крысёнка в человека. Кучер из Петрушки вышел знатный – одетый во всё чёрное, с короткими усиками на вытянутом лице и длинным, но аккуратным умным носиком. Ни слова не говоря, он послушно взобрался на козлы кареты и подобрал вожжи, словно всю жизнь проездил в кучерах.

– Вроде, всё, – вернулся Шурка к потрясённой всем увиденным Варе.

– А лакеи? – остановил его Лозович. – При такой карете непременно должны быть два лакея на запятках.

– Ага, – почесал в затылке гость. – Где ж их взять?

– Я знаю, – спрыгнул с крыльца младший Николка и припустил в огород.

Вернулся он с двумя зелёными жабами в руках.

– Во, какие! – протянул.

– Здорово, – обрадовался Шурка.

Под взмахами сиреневой палочки жабы выпали из рук мальчугана и превратились в двух невысокого роста плотненьких лакеев. На них были надеты зелёного цвета длинные ливреи, расшитые золотыми галунами, и белое жабо[155]с пышным бантом. Но что больше всего позабавило присутствовавших, так это умильные мордашки недавних жаб. Получив человеческое обличье, они теперь беспрестанно улыбались во всю ширину своих широченных ртов.

Попав в полутёмную и сырую камеру, папаша Всюси от злости плевался добрых пять минут.

– А всё потому, что ты опять время попутал, – наконец, сердито заметил он. – Надо было превращаться в немецких купцов, а не в персидских.

– Се ля ви[156], – виновато улыбнулся Фу-Фью. – Да и ошибся я на каких-то сто лет. А стали бы мы немцами, так нас бы арестовали за подозрение в масонстве. Разве вы не слышали, что городничий говорил?

– Да, – немного успокоился Всюси, – обхитрили нас твои «кролики». Шустрые ребята. В школе, наверное, лучше всех учились. Не то, что ты, оболтус!

– Ага, – обиделся Фью. – Не надо было меня баловать.

– Нашему мальчику, – передразнил он кого-то женским голосом, – физика не нужна, химия не нужна и алгебра не нужна. Зачем ему дополнительные уроки, если он будет завхозом?

Услышав это, папаша Всюси едва не задохнулся от возмущения.

– И ты мне это говоришь?! – отдышавшись, свистнул он. – Да вы с мамашей все уши мне прожужжали, что тебе точные науки в жизни не пригодятся!

– Я маленький был и глупый, – заявил со слезой в голосе Фью. – Надо было меня не слушать, а взять за ухо и в школу отвести.

– Это не педагогично, – напомнил Всюси.

– А оболтусом меня обзывать педагогично?

Инопланетные родственники ещё бы долго препирались, но неожиданно в камере засвистал-защёлкал соловей.

– Что это?! – подскочил, словно ужаленный, Всюси.

Фу-Фью смутился.

– Это депеша мне, – пояснил он, поднося к глазам ладонь, на которой всплыл текст послания.

– От кого? – удивился папаша.

– От ассистента моего – Лёшика.

– Читай вслух!

Фью пробежал глазами по строчкам.

– На Ту-Тью серьёзные изменения, – сообщил он. – Следствие по делу о незаконном пленении землян продолжается. Академия создала специальное подразделение, которое начинает отслеживать и выявлять все искусственные преобразования в районе Солнечной системы.

Расстроенный Всюси схватился за голову.

– Моя карьера пропала, если мы срочно не найдём космолёт и не словим этих зловредных мальчишек!

– Для начала надо подобраться к ним поближе, – напомнил Фью.

– Давай, – решился папаша, – быстрее преобразовывай, пока у спецподразделения нет полного контроля над солнечными окрестностями.

– А как же ваша аллергия?

– Плевать на аллергию!

– А недостаток кальция?

– Плевать на кальций!

– А кривые ноги и вываливающийся живот?

– На всё плевать!

Всюси подошёл к окошку камеры и тронул толстую стальную решётку, которая отделяла их от свободы.

– Преврати нас в каких-нибудь мелких грызунов, – приказал он.

– Не могу, – развёл руками Фью. – Сначала мы должны принять исходную форму.

– Делай, – разрешил Всюси.

– Не могу, – опять развёл руками Фью. – У меня с возвратом форм проблема. Туда могу, а назад не очень. В общем, не гарантирую, что мы опять станем сами собой.

– А почему же у твоих «кроликов» всё получается?

– Да вы же сами говорили, что они лучше всех учились. А у меня по точным предметам одни нули.

– Вот оболтус! – топнул ногой рассерженный папаша. – Что же делать?

Фью в задумчивости потрогал синяк под глазом и вдруг вспомнил, что обрёл первозданный вид, как только трактирщик ударил его по физиономии.

– Есть одно решение, – объявил он. – Но для этого нужно обо что-нибудь стукнуться.

– Как стукнуться? – не понял Всюси.

– А как монета золотая о стол, – напомнил Фью.

Папаша огляделся.

– И обо что тут стукаться? О кирпичную стену – больно.

– Тогда об дверь, – предложил Фью, – она деревянная. Хоть чуть-чуть, да мягче.

И чтобы проверить свою гипотезу, разбежался и легонько ляпнулся о массивную дверь камеры. Отскочил и тотчас стал инопланетным коробком.

– Получилось, – оглядел он себя.

Всюси вернул свой прежний вид только с третьей попытки.

– Теперь преобразовывай нас в грызунов, – напомнил он, почёсывая ушибленные бока.

Инопланетный завхоз сделал вычисления и щёлкнул папашу, а затем себя по носу. Мгновение – и оба они превратились в двух чрезвычайно упитанных бобров.

– Балбес! Ты что натворил?! – тотчас запищал шарообразный бобр.

– Вы же сами хотели стать грызуном, – отозвался бобр квадратной формы.

– Мелким, а не таким здоровым, – едва не заплакал от его глупости Всюси. – Как мы теперь пролезем сквозь прутья решётки!

– Я думал, вы хотите дверь прогрызть.

– Оболтус! – взвизгнул доведённый до отчаяния шарообразный бобр и шлёпнул квадратного бобра поперёк спины плоским веслообразным хвостом. – Немедленно переделывай!

– Не могу, – развёл перепончатыми лапами Фью. – Надо опять об дверь стукаться.