— Хорошо, что предупредил, — усмехнулся я, глядя в лицо молодому фанатику. — Теперь спать по ночам не буду, в страхе стану просыпаться и потом обливаться при мысли о тебе… Только объясни, почему же это ты лично для меня делаешь такое исключение?

Не знаю, понял ли он насмешку — по большому счету я прекрасно понимал, что сербохорватский язык (по энциклопедии — южнославянская группа языков) у меня слишком далек от совершенства. Только ответил мне младший без юмора, но в то же время и без вспыльчивости, которая была бы естественной в ответе человека, который понял, что над ним неприкрыто издеваются.

— Потому что это именно ты в ту ночь заминировал положай, — с непонятным мне скрытым смыслом ответил младший брат.

Вон оно что!.. Впрочем, что именно «вот оно что»? Что за этим стоит?

— И что же, хорошо рвануло?

Вопрос был бестактен изначально. Однако он вырвался — наверное, во мне взыграло самолюбие. Молодой мусульманин даже зубами скрипнул от злости.

Мюрид тоже заметно потемнел лицом.

— Нормально рвануло. Погибло больше десяти человек, — коротко сказал он. — Только я тебя прошу: не надо спрашивать подробности.

Хорошо, не буду. Хотя очень хотелось бы. Судя по всему, наша, я бы сказал, «минная засада», а может и «минная атака», удалась на славу. Больше десяти человек… Это результат для двух человек неплохой, скажу я вам как профессиональный военный.

…Мы с Радомиром тогда заминировали положай по всем правилам, да еще и с выдумкой. Прежде всего уложили тротиловую шашечку под рацию, причем, сработать она должна была от электродетонатора, при включении тумблера питания; исходили мы из того, что дозор, прибывший на положай, увидев, что живых там нет, обязательно попытается сообщить об увиденном в штаб… Установили мины направленного действия таким образом, чтобы они своими осколками вымели от всего живого тропку, по которой должны были подойти подкрепление к положаю мусликов — и очень при этом надеялись, что они рванут не сразу, а когда подойдет вся смена, а не один лишь передовой дозор.

Подкрепление же, по нашей задумке, обязательно должно было подойти, после того, как в назначенное время положай не вышел на связь. Кроме того, мы подложили мину разгрузочного действия под ящики с тротилом, минами и оружием, которые находились в центре положая. Ну а последний «сюрприз» поджидал обрезантов в лощинке, где мы так счастливо избежали взрыва и где также поставили МОНки…

Значит, если судить по скупым словам моих собеседников, наша минная засада несомненно удалась! И это не может не радовать.

— Ну так что, теперь, надеюсь, все акценты расставлены? — в очередной раз я попытался перевести разговор в конкретное русло. — А то у нас разговор никак до ключевых слов не может дотянуться…

Мюрид кивнул.

— Да, конечно, давай говорить о главном, — при этих словах я заметил, что младший брат вздрогнул, хотя значение этого штриха понял чуть позже. — Значит, так, Костя. Ты прав, война — дело и в самом деле не женское. А тут у нас сам видишь, что творится. Нашей стороне, и ты в этом тоже прав, ты вообще кругом прав, помогает полмира. Сербов мы, думаю, со временем задавим. Да у них и между собой настоящего единства нет… Хотя, честно тебе скажу, я лично против них ничего не имею. С вашим воеводой, к слову, со Славко Громаджичем, мы вместе в школе учились, в одном классе, бывало, дрались, конечно, но вообще-то дружили. За одной девчонкой, хорваткой, одно время ухаживали… Так что ты прав, Костя, нам эта война, как ты говоришь, по большому счету, совершенно не нужна. Но она будет продолжаться, даже если мы, рядовые воики, скажем, что она не нужна. И чем дольше она будет продолжаться, тем больше будет копиться взаимной ненависти, тем больше будет гибнуть людей. А потому ненависть будет нарастать… Ну ладно мы, мужчины, мы по природе своей должны воевать и гибнуть. Но тут вмешивается вот какой фактор. Костя, у меня уже есть семья, есть дети. У Али тоже… Среди нас только он, — кивок в сторону младшего брата, — еще не имеет жены. У него любимая девушка погибла от твоих, Прсвет, мин на положае. Она была нашей радисткой, и попыталась рацию включить…

Мюрид эти слова произнес ровным спокойным голосом. Однако я понимал, сколько внутренних усилий ему приходится прилагать, чтобы сохранять это видимое спокойствие. Да и мне от этого короткого сообщения стало не по себе. В самом деле, одно дело, если знаешь, что где-то из-за тебя погибли какие-то абстрактные враги — и совсем иное, когда вот так смотришь в полные ненависти глаза совсем молодого парня, у которого лично ты убил любимого человека.

Что тут можно сделать? Сказать «Прости» и протянуть руку? Так ведь не пожмет ведь. И правильно сделает.

Короче говоря, я решил ничего не делать. Просто промолчать.

— И вот мы подумали, Костя, — очевидно понимая мою растерянность, продолжал Мюрид без малейшей паузы, — что и наша Мириам вполне могла бы не дожить в ту ночь до утра. Более того, она ДОЛЖНА была умереть в числе первых жертв твоей вылазки. И сколько у нее еще будет таких ночей? Пусть даже мы попытаемся отправить ее от войны подальше, хотя она нас не оставит, скорее всего… Но только нас всего четверо осталось от нашей семьи. Отец с матерью и младшей сестрой погибли при бомбардировке — бомба угодила прямо в дом. Двое наших братьев погибли на фронте. А сестра она у нас одна — потому мы ее все очень любим. И мы решили обратиться к тебе, Костя, с просьбой.

Мюрид умолк. Младший брат отвернулся, наверное, чтобы не видеть мое, ему ненавистное, лицо. Средний глядел на меня умно и выжидательно.

— Так что за просьба? — не мог взять в толк я.

— Увези Мириам в Россию, — вдруг торопливо, скороговоркой, выпалил Мюрид.

— Что?!

Я мог ожидать услышать от него все что угодно, но только не это.

— А ты сам, Костя, посуди, — сказав главные слова, Мюрид успокоился и говорил теперь по-прежнему вдумчиво и рассудительно. — Что ее ждет здесь? Война, война, бесконечная война… Смерть и разрушения… Главное предназначение женщины состоит в продолжении рода. Ну а здесь за кого она сможет выйти замуж? Нет, ты не думай, мы ничего не хотим сказать плохого про своих товарищей по борьбе против вас, тут много хороших парней. Да только в этих условиях Мириам сможет стать женой только солдата, который снова и снова будет уходить на войну, рядом с которым будет находится и она, а значит и опасности на ее долю будет выпадать много… — Мюрид оборвал сам себя, махнул рукой и резко закончил: — Ей бы уехать надо отсюда…

Ничего себе заявочка!

— Но почему я?

Как было видно, у Мюрида все было тщательно продумано. Если бы это было не так, нашей встречи, скорее всего не состоялось бы.

— А кто же? — внушительно говорил он. — Кому мы можем ее доверить? Ты человек честный, порядочный — это ты показал, отпустив Мириам, хотя за такие дела твои начальники тебя по головке, скорее всего, не погладили… Ей жить надо, учиться, замуж выходить, детей рожать… А куда уехать? Случись с нами что-нибудь — она вообще одна-одинешенька останется на белом свете. Ведь тогда ночью и мы вполне могли оказаться на твоем положае… Ты сам видишь, она у нас красивая — что с ней будет без нас?