Мария взяла старую даму за руку и взглянула на командующего. Его глаза улыбались.

— Вряд ли о вас это можно сказать, — сказал он со значением, поклонившись Изабель. Слуги торопливо убирали со стола посуду. — Поди позови служанку, — сказал Джон одному из них.

— Зачем она вам? — резко спросила Изабель.

— Мне-то она ни к чему, — ответил он. — А вот вам потребуется. Я забираю Марию с собой прогуляться по палубе.

— Вы спрашиваете у меня разрешения? — Изабель уселась на высокую постель.

Джон посмотрел Марии прямо в глаза.

— Спрашиваю. Но не у вас, а у нее.

У Марии перехватило дыхание. Помедлив, она согласно кивнула. Он улыбнулся в ответ, а у нее кровь горячо запульсировала по венам.

В каюту вошла служанка и торопливо направилась к старой даме.

Джон вежливо склонился перед Изабель.

— Благодарю вас.

— Хорошо. Но не обольщайтесь, мы не приглашаем вас проводить все вечера с нами. — Старая дама улыбнулась, глядя вслед Марии. Походка Марии выражала полную решимость. «Ну что ж, — усмехнулась про себя Изабель. — Пора».

Туман рассеялся.

Свежий морской ветер поднял полы плаща Марии, когда она вступила на палубу. Волосы хлестали по лицу и мешали что-либо рассмотреть. Подняв руки, она связала их в тугой узел, сунула под воротник плаща и подняла капюшон. Воздух чист и свеж, небо темно. На палубе было хорошо.

Мария ждала возражений от Изабель. Но таковых не последовало. Это удивило девушку. Достаточным оказалось решение самой Марии. Никаких вопросительных взглядов, красноречиво свидетельствующих, что ей ясны мотивы. Интересно, понимает ли Изабель, сколь важно это для нее.

В темноте она могла разглядеть лишь несколько матросов, несущих вахту. Мария посмотрела вслед командующему, когда он подошел к одному из них, тот как раз стоял под фонарем на главной мачте. Ей не нужно было слышать, что он сказал ему. Она и так это знала.

Весь вечер они хотели остаться наедине. Наконец это оказалось возможно. Во время обеда она не могла думать ни о чем другом. Как же будет на сей раз, когда они останутся одни? Предпримет ли он вновь какие-то попытки? А вдруг она не сумеет ответить на это должным образом? Может быть, нужно что-то сказать ему, прежде чем он заключит ее в свои объятия? Она надеялась и не очень-то хотела, чтобы он вел себя по-джентльменски. Может, он начнет и проказничать.

Небо оставалось безлунным, звезды разбросало по небу, как по черному атласу. Она подошла к перилам палубы, наткнувшись по дороге коленом на бочку. Рядом лежала перевернутая лодка, в которой они приплыли сюда. Она протянула руку, чтобы дотронуться до ее деревянного киля, и снова ударилась о бочку, привязанную к перилам.

Она посмотрела вниз. Море, величественное и спокойное, обволакивая корпус корабля, почти сливалось с ним, лишь мерцающие звезды высвечивали границу между ними. Вдалеке, в темном мраке ночи, светились фонари трех кораблей, сопровождавших фламандское судно.

Мария вдруг почувствовала, что он встал рядом, ощутила тепло его тела, исходящую от него силу.

Он обнял ее за талию и привлек к себе. Она уронила голову ему на грудь, он взял ее руки и отвел их ей за спину. Она любила в нем все — его силу, его мягкость. С тех пор, как они вышли из каюты, он не произнес ни слова, но этого момента они ждали оба. Если бы все зависело от Марии, то она предпочла бы оставаться на корабле бесконечно. И сегодня она не будет сопротивляться своим желаниям, перестанет бороться сама с собой.

— Туман рассеялся, — спокойно сказала она.

Он обнял ее еще крепче.

— Да, дорогая, мы снимаемся с якоря на рассвете.

— В Антверпен, — прошептала она.

— Мария, я…

— Пожалуйста, Джон. Не сейчас. — Она пыталась отстраниться, но он не отпускал ее. Глядя ему в глаза, Мария спросила: — Как долго мы… когда мы должны приплыть?

— В зависимости от ветра. Может, через день. Может быть, через два.

— Так скоро, — прошептала она, прильнув к его широкой груди. Его руки гладили ей спину, прижимая ее все ближе и ближе, стараясь слить их тела воедино. Губы его прижались к ее лбу.

Мария слышала, как бьется его сильное сердце. Почему, ну почему даже природа заодно с теми, кто против нее? Судьба, ее злая судьба! Впервые в жизни она открывала для себя новое, волнующе прекрасное, новый мир, новые горизонты, столь же неведомые ей, как неведомы силы, разбросавшие в небе звезды. Она уже готова — готова шагнуть в обрыв и, если так распорядится провидение, упасть и разбиться.

Она должна рискнуть. Если ей суждено расстаться с жизнью, то что ж… Ей не жалко эту самую жизнь, в которой она лишена права голоса, которая не давала ей возможности самой избирать свое будущее. Она сознательно двигалась к этому обрыву в надежде, что обретет в полете силы, которые, не давая разбиться, задержат ее в новом сверкающем небосводе, так манящем ее.

Судьба насмехалась над ней.

Ведь туман рассеялся! Она мягко потерлась щекой о его грудь, стараясь не думать о том, как мало им осталось быть вместе.

— Это не должно закончиться в Антверпене. — Джон наклонился к ней и откинул с ее головы капюшон. — Ты можешь остаться со мной, когда мы повезем мою новую королеву к королю Джеймсу. Думаю, обратное путешествие не будет долгим. Я отвезу тебя в Данию. Мне нужно встретиться с твоей семьей, чтобы…

Мария приподнялась на цыпочки и приложила палец к его губам. Она не хотела лгать. Достаточно. У них осталось всего несколько драгоценных коротких дней. Потом всю жизнь она будет жить воспоминаниями о них. Она нежно поцеловала его и обвила руками его шею.

— Мария, я хочу быть с тобой. Лучше узнать тебя…

Ее губы закрыли его рот, не дали договорить. Она дразнила его, искушала. Джон откинулся назад. Мария провела губами по его шее, покусывая мочку уха. Он застонал. Улыбнувшись и почувствовав себя увереннее, она вновь вернулась к его губам. Ее поцелуи были нежны, но настойчивы и искушающи. Ее язык играл на его чувственных губах, они раскрылись ей навстречу.

Джон прислонился к перилам, еле сдерживая себя. Она сводила его с ума, но он знал, что не должен позволить желанию овладеть им. Но и оторваться от нее он был не в силах.

Что-то подсказывало, что следует дать ей возможность принимать решение. Здесь, в темноте, ей было проще не сдерживать себя. Здесь, под покрывалом черного звездного неба, она не таила свою страсть, которую, он знал, она испытывает к нему.

Джон понимал, что, вопреки всем доводам рассудка, может не выдержать.

Пальцы Марии проникли к нему под рубашку и щекотали волосы на его груди, губы не отрывались от его губ.