С Мисао она встречалась десятого июля. Справилась по блокноту — вторник. Таким образом, четырнадцатое — суббота.

Они не договаривались с Мисао о встрече в этот день. Посмотрела в служебные записи — телефонного звонка в субботу также не было. И домой ей Мисао, кажется, не звонила.

И все же именно в этот день Мисао записала в дневник ее имя. Более того, пририсовала сердечко. Что же это значит? И есть ли связь между этой записью и фразой: «Испробовала первый уровень»?

По ее просьбе официант принес из телефонной будки справочник, и она попыталась найти по алфавитному указателю магазин или фирму, в названии которой фигурирует слово «уровень».

Сразу же попала на два заведения под названием «Уровень». Первое оказалось кофейней в Синдзюку, другое — прокатом видео. Не только видео, но и компьютерных игр. Ни у того, ни у другого после «уровень» не стояло никаких номеров, не было ни филиалов, ни одноименных структур.

Они вовсе не предполагали названий вроде: «Уровень-7», «Уровень-3», «Уровень-1». Из-за мощного кондиционера Эцуко начал пробирать озноб, и она заказала вторую чашку кофе.

Может быть, «уровень» не обозначает какого-либо конкретного места? Но ведь Мисао ясно написала — «попытаюсь дойти».

Если верить Ёсико, позвонив, Мисао сообщила, что она у подруги в Иокогаме и собирается работать в ресторане на Басямити.

Придется повторить тот же путь. Она раскрыла телефонный справочник теперь уже на страницах, посвященных Иокогаме, и вновь попыталась найти заведение, в названии которого имелся бы «уровень».

Но на этот раз полный пролет. Ни «уровня», ни чего-либо похожего не значится.

Решив действовать иначе, она набрала телефон справочной службы. Попросила назвать все рестораны, находящиеся на улице Басямити.

— Их очень много.

— Не важно. Назовите все, и телефоны.

Едва она закончила писать и повесила трубку, из глубины кафе донесся голос служащего:

— Прошу прощения, но у нас не принято так долго занимать телефон.

Эцуко поспешила извиниться.

В списке оказалось больше двадцати ресторанов. Придется отложить на вечер — обзвонить все и спросить, работает ли у них девушка, похожая на Мисао. Сейчас было одиннадцать часов. Наверняка многие рестораны еще не открылись.

Вернувшись к столику, Эцуко насыпала в остывший кофе две ложки сахара. Подумав, позвала официантку и заказала сэндвич. Она не чувствовала голода, но утром не успела ничего перехватить, к тому же надо как-то отплатить за то, что так долго занимала телефон.

Еще раз перелистала свои служебные записи и, сверяясь с датами, напрягла память. В результате, сделала одно открытие.

Мисао стала звонить в «Неверленд» с начала весны. Звонила как в голову взбредет — то чуть ли не каждый день, то пропадала неделями. К этому Эцуко привыкла. Поэтому, когда с конца июля на какое-то время звонки прекратились, она не придала этому особого значения.

Однако, если уж Мисао звонила, то говорила не меньше часа. Эцуко даже тревожилась, когда девочка по будням звонила днем: «А как же школа?»

Но начиная со звонка в понедельник, шестнадцатого июля, время разговоров стало резко сокращаться.

Шестнадцатого — двадцать минут. Двадцать пятого — пятнадцать минут. Гораздо короче тех, что были прежде.

Наконец последний звонок — тридцатого июля, семь часов вечера. Продолжительность — пять минут. Эцуко хорошо запомнила слова Мисао: «Хочу пойти развлечься с друзьями по работе». То же значилось и в записях. Может, она просто торопилась и не могла долго говорить?

Или же в душевном состоянии Мисао произошли какие-то серьезные перемены?

Десятого июля произошла их встреча. Может быть, после встречи с глазу на глаз отпала необходимость в долгих телефонных разговорах?

Но так ли это? Они стали ближе, значит и общих тем для разговора должно было прибавиться. По своему опыту Эцуко знала, что обычно бывает именно так. Или у нее появилась новая подруга?

Эцуко вновь порылась в памяти.

Впервые слово «уровень» появилось в дневнике четырнадцатого июля. И вот, через два дня, начиная с шестнадцатого, время телефонных разговоров внезапно стало сокращаться.

На странице, датированной четырнадцатым, было написано: «Испробовала первый уровень». Сверху приписано, точно какой-то ребус: «Сингёдзи ♥».

Итак, четырнадцатого июля Мисао что-то «испробовала». Возможно, это «что-то» имело какое-то отношение к Эцуко. В результате, может быть чем-то сильно увлекшись или из-за недостатка времени, Мисао уже не имела возможности подолгу разговаривать, звоня в «Неверленд». Так?

Не слишком ли большое допущение?

Эцуко положила на столик блокнот и придвинула служебные записи. Не произошло ли изменений в содержании их разговоров до и после четырнадцатого июля?

Записи уместились на пятнадцати листках. Эцуко перечитала их несколько раз. Принесли сэндвич, но она отодвинула тарелку на край стола и постаралась сосредоточиться на своих записях, коря себя за то, что не вела их более подробно.

Обычно Мисао начинала: «С родителями обычная катавасия» или «Школа уже достала», после чего они вдвоем принимались на все лады обсасывать эту тему. Таких записей хоть отбавляй. В то время Эцуко казалось, что именно это самое важное. А то, что Мисао рассказывала о своей повседневной жизни, она практически опускала. Какой смысл записывать пустую болтовню? — думала она.

Даже не поинтересовалась названием кафе, в котором работала Мисао.

«Как, ты работаешь? Кем?»

«Ничего особенного. Продавщица».

«Интересно?»

«Да. Но по школьным правилам подрабатывать запрещено. Поэтому для родителей это тоже тайна, приходится как-то выкручиваться».

Вот и все. Ну, почему она не расспросила подробнее!

Вздохнула и с раздражением откусила от успевшего подсохнуть сэндвича. В этот момент за соседний столик уселись, весело болтая, две девушки. Эцуко невольно прислушалась.

— Просто катастрофа! Не знаешь хорошей парикмахерской? Думала, наконец-то нашла приличный салон, а все только испоганили.

— Ну, ты даешь! Пошла делать прическу в какую-то паршивую забегаловку…

Парикмахерская.

Слово зацепило Эцуко. Парикмахерская.

Мисао относилась очень внимательно к своим волосам. По ее словам, в школе были очень строгие правила относительно допустимых причесок, но никто их не соблюдал. Химическая завивка была строжайше запрещена, но, даже на памяти Эцуко, Мисао, пренебрегая правилами, дважды делала завивку.

Как же называлась парикмахерская? Запомнилась лишь фраза, сказанная по этому поводу Мисао: «Представляете, сделала прическу в салоне, куда, по слухам, ходит сама Минако Танака. Прочла в журнале и специально пошла. Говорят, я на нее похожа».