— Мало будет — еще положу.

— А что, можно? — удивился невиданной щедрости Три Процента.

— Можно. Считай, треть едоков выбыла.

Треть. Очередная ложка каши застряла у Вовы в горле. Суток не прошло, а третью часть роты, как корова языком… Нет, о потерях он, конечно, знал, но чтобы треть! Если так дальше дело пойдет…

Дальше дела пошли еще хуже. Посреди ночи Вову растолкали, выгнали из ячейки и через четверть часа он уже топал по степи, постепенно удаляясь от города. Шли долго, к концу пути разнеслась новость, что немцы прорвались где-то севернее и создалась угроза их выхода к Волге. Вот эту угрозу и предстояло ликвидировать спешно стягиваемым к месту прорыва частям. В составе одной из этих частей и топала, спотыкаясь в темноте, третья Вовина рота. Утром ей предстояло идти в атаку.

Перед рассветом рота сосредоточилась в неглубокой, наспех вырытой до них траншее. Уставший, невыспавшийся и злой Вова пытался сидя приткнуться у стенки траншеи, но народ постоянно шлялся мимо, задевал, звякал, гремел чем-то железным, хрен заснешь. Только он отключался, как кто-то целенаправленно его растолкал.

— А?

— Два. Держи.

В руки сунули две похожие на консервные банки гранаты с запалами. А в семь часов ударила немецкая артиллерия, наши ответили, и понеслось. Когда очумевший от грохота и усталости Вова рискнул выглянуть наружу, то увидел, что наши снаряды рвались где-то в полукилометре от траншеи. Надо было полагать, что немецкие позиции находились где-то там. Перекрикивая грохот взрывов, по траншее прокатилось:

— Приготовиться к атаке! Штыки примкнуть!

Три Процента до автоматизма отработанными движениями примкнул штык к винтовке. Траншея, ощетинившаяся острой сталью поблескивающих штыков, казалось, скрывала грозную силу, но Вова уже знал, насколько уязвима и мягкотела идущая в атаку на неподавленные пулеметы пехота. Грохот артиллерии стих, в воздухе пыхнули две зеленые ракеты.

— В атаку, вперед, ура-а-а!

Повинуясь ротному свистку, Вова выбрался на бруствер. Но не сразу, пропустил вперед самых прытких. Надолго задерживаться в траншее тоже было не резон — в ней, размахивая наганом, метался ротный, подгоняя замешкавшихся.

— Ура-а! А-а-а-а-а!

Лопухов бежал, чуть пригнувшись, готовый рухнуть на землю в любой момент. Игла штыка, словно гончая, обнюхивала дорожку, на которую в следующий миг обрушивались тяжелые ботинки.

— А-а-а-а-а!

Немцы позволили роте пройти метров двести и открыли огонь. Бежавший впереди красноармеец вдруг споткнулся и упал мятым кулем, за ним второй, только тогда Вова услышал знакомый посвист пуль. Впереди земля взлетела крохотными фонтанчиками, и он бросился на землю. Земля встретила его серо-желтой сухой травой. Трава давала укрытие. Не от пули, только от взгляда, но немецкие пулеметы били густо.

Шедший справа метрах в двадцати ротный вдруг начал оседать на землю. «Это твой шанс», — молнией пронзило Вовин мозг! Прежде, чем окружающие успели что-либо сообразить, он, проигнорировав свистящие вокруг пули, подлетел к упавшему лейтенанту, выдернув по пути из кармана индивидуальный пакет.

— Санинструктора! Санинструктора!

Пока не было санинструктора, Три Процента попытался стянуть с ротного шинель, но ремни, перетянувшие грудь лейтенанта, не давали это сделать.

— Куда его?

Рядом с Вовой приземлился санинструктор.

— В грудь, навылет.

Вдвоем дело пошло быстрее, а с бинтом медик управлялся намного профессиональнее, Вова только помогал, придерживая раненого.

— Вынесешь?

— Вынесу, — согласился Три Процента.

Пока возились с ротным, рота успела продвинуться и сейчас серела неровными холмиками в полусотне метров впереди. Для начала Вова оттащил лейтенанта метров на двадцать назад. Здесь была плоская впадина, неглубокая, сантиметров тридцать-сорок, но этого хватало, чтобы пули не залетали в нее, а свистели поверху. Здесь он вернул штык в походное положение и уже хотел продолжить начатое, но тут заметил ползущего в нужном направлении бойца.

— Эй, ползи сюда!

— Чего?

— Сюда, говорю, ползи. Здесь не достанут.

Доверчивый парень клюнул на приманку.

— Куда тебя?

— В руку.

— Помоги лейтенанта дотащить.

— Ладно, только перекурю, а то охота, сил нет.

— Ага, сейчас тебе фрицы дадут прикурить, ползем отсюда, пока они минами швыряться не начали.

Вдвоем дело пошло быстрее. Они уже преодолели еще полсотни метров, когда немцы обратили внимание на их возню, движение выдавала колыхавшаяся трава. Пули противно зацвиркали вокруг. Ротный вдруг потяжелел. Вова хотел подогнать помощника, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — готов. Жалко парня, зря его сорвал, хоть бы покурил перед смертью, но тут не угадаешь. Когда до наших окопов оставалось совсем немного, из них выскочили двое и помогли дотащить раненого лейтенанта.

— Спасибо, мужики.

— Та нема за що!

— Где сборный пункт?

— Пидем покажу.

Сдав лейтенанта медикам, обратно Три Процента по понятным причинам не спешил. Была мысль куда-нибудь заныкаться, но, поразмыслив, он все-таки решил вернуться. К этому времени атака уже успела захлебнуться. Когда он добрел до траншеи, из которой рота начинала атаку, то ни одного знакомого лица не обнаружил. На вопрос «Где третья рота?» все только пожимали плечами и махали рукой в неопределенном направлении, дескать, поищи где-нибудь там. Так, постепенно продвигаясь вдоль фронта, Вова набрел на сидящего у стенки окопа лейтенанта.

— Здесь третья рота.

Лопухов с трудом узнал командира третьего взвода. Еще раз пробежался по ближайшим бойцам — никого знакомого. Хотя нет, вроде эта морда уже где-то мелькала. И этот тоже из третьего взвода.

— А первый взвод где?

— Все здесь. А ты где шлялся?

На этот вопрос у Вовы была железная отмазка.

— Ротного выносил.

— Донес?

— Донес, еще был жив.

— Тогда садись, скоро опять в атаку пойдем.

Вова, где стоял, там и сел. Еще раз? Буквально час назад из этого окопа в составе роты поднялась в атаку почти сотня штыков, осталось же… Десятка два, может, чуть больше. И опять в атаку? Сидели все молча, никаких разговоров, некоторые курили. И ждали. Прошел час, другой. Потом пришел посыльный, и роту отвели в тыл. Три Процента выбрался из траншеи с огромным облегчением. У Волжского берега их ждали полевые кухни. Вова махнул наркомовские, которые скатились по пищеводу, как вода, и даже не поперхнулся. Потом механически начал набивать желудок. День прошел, что еще надо? Что будет завтра? Посмотрим.