– После операции обязательно накатим, – пообещал капитан.

– А помните, как в Эфиопии впервые попробовали чангу? – оживился прапорщик Елисеев.

– Кенийский самогон?

– Ну да. Меня тогда чуть не стошнило от первого же глотка.

– Да-а… ядреная штука.

– Что за чанга? – шепотом поинтересовался Сидякин.

Захар прилег на траву и, посмеиваясь, ответил:

– Один из самых дешевых алкогольных напитков в мире. Наибольшей популярностью пользуется в трущобах беднейших африканских стран. Ужасно вреден для организма, поэтому алкаши, пристрастившиеся к чанге, живут недолго. Название переводится «убей меня быстро», что в полной мере отражает суть этого пойла.

– Из чего же его производят?

– Получают путем дистилляции зерновых культур, таких как кукуруза и сорго.

– Вполне достойные ингредиенты. Что же в нем такого ужасного?

– Видишь ли, африканские самогонщики совершенно не знакомы с такими понятиями как «санитария» и «качество», поэтому в готовом продукте можно найти все, что угодно, начиная от песка и заканчивая экскрементами животных. Помимо этого, конкурирующие производители, желая в выгодном свете представить свой продукт, добавляют в него для придания особого вкуса и аромата некие секретные составляющие.

– Какие?

Захар пожал плечами, а лежавший неподалеку старлей подсказал:

– Например, аккумуляторную кислоту, реактивное топливо, жидкость для бальзамирования и прочую фигню.

– Ненормальный народ, – нервно поежился Сидякин. – И вы ЭТО пили?!

– Мы только попробовали и сразу поняли, чем грозит дегустация. А вообще, чтобы выпасть, достаточно выпить грамм триста. Говорят, на-утро после чанги человек буквально подыхает, испытывая сильнейшее похмелье.

– Да уж, – допив сок, улегся Генка на бок. – Я бы ни за что не стал пробовать. Лучше нашей водки ничего нет.

– Это точно. А помнишь, как мы отмечали первый экзамен в выпускном классе?

Почесав левый висок, Сидякин смущенно пробормотал:

– Помню. Но лучше бы это забыть. Навсегда…

В начале того давнего лета три юных отрока семнадцати лет успешно сдали экзамен по физике и решили отметить знаменательное событие, стоящее на пути во взрослую жизнь. Прикупили дешевого портвейна и стали его «кушать». «Кушали» до упора.

Когда упор наступил, выяснилось, что Генка на внешние раздражители реагировать отказывается. Инстинкт подсказывал его дружкам, что Сидякина непременно надо доставить домой, иначе его мама – грозная тетя Маша – им этого никогда не простит.

Тучный Винни-Пух не мог идти, пришлось переть его на себе.

С трудом дотащили до квартиры, расположенной на третьем этаже. Хотели поставить у двери, позвонить и быстро испариться, но этот гад даже не стоял, сползая по стеночке на грязный кафельный пол. Пристроили к лестнице, перекинув тело через перила.

Чувство долга настаивало на том, что Гену следует передать с рук на руки. На площадке была темень – хоть глаза выколи, слабый свет пробивался с верхнего этажа. Третий дружок спустился на пролет ниже, а Гурьев, выглядевший чуть трезвее, надавил на кнопку звонка.

Дверь открылась. На фоне горевшего в прихожей абажура появилась тетя Маша.

Окинув строгим взором Захара, она убедилась в его нетрезвости. Шмыгнув носом, подбоченилась, намекая на готовность выслушать пьяную байку и выдать всю правду-матку.

Захар топтался на месте, закрывая спиной зависшего на перилах Генку. Глядя на тетю Машу, он молчал. Вероятно, все извинения и объяснения под грозным взглядом выветрились. Похоже, он чувствовал себя кроликом перед удавом или несчастным гонцом, принесшим плохую весть.

В голове в тот ответственный момент проносились самые разные мысли. В конце концов, он собрался, расправил плечи, вдохнул полной грудью и сказал:

– Здравствуйте. А Геннадий дома?

– Нет! – ехидно-язвительно ответила тетя Маша.

– Тогда заберите, – отступил Захар в сторону.

Что было потом, для товарищей Сидякина осталось за кадром. Доставив его до квартиры, они благополучно смылись.

Сам же Генка предпочитал о том случае не вспоминать.

Солнце в экваториальных широтах опускается к горизонту вертикально, и сумерки пролетают за несколько минут. Вроде только что был вечер, щебетали птицы, а стоит светилу скатиться вниз, как небо моментально теряет краски и становится черным.

В течение второй половины дня, пока группа отдыхала в ложбине, по грунтовке то и дело проносились автомобили. Конечно, постаравшись, можно было улучить момент и незаметно проскочить на другую сторону, но рисковать Гурьев не хотел. Да и привал после долго перехода был необходим. Тем более что тренированным ребятам прицепили не самый подготовленный «багаж» в виде Сидякина.

Неплохо отдохнув, бойцы стали готовиться к продолжению марш-броска. Выпили крепкого кофе, перекусили шоколадом.

– Гена, не налегай на еду, – предупредил Захар, заметив, как товарищ намеревается распечатать банку тушенки. – Идти будет легче с полупустым желудком.

Кивнув, тот спрятал банку в ранец и ограничился плиткой шоколада.

Дождавшись темноты, группа подобралась к дороге и залегла под кустами в конце пологого склона. Выждав некоторое время и убедившись в отсутствии движения, капитан намеревался рвануть вперед, однако слева снова послышался гул. А через минуту по верхушкам деревьев заплясали всполохи желтоватого света.

– Пригните головы! – приказал Гурьев.

Бойцы вновь затаились в ожидании, когда грузовик проползет мимо.

Наконец над дорогой повисла тишина – стоп-сигналы проехавшей машины едва мерцали справа, с другой стороны и вовсе было темно.

– Вперед! – рванул из кустов Захар.

Группа проворно сбежала ко дну придорожной канавы и начала карабкаться на дорожную насыпь. Где-то на середине склона Сидякин поскользнулся и едва не поехал вниз. Удержали Храмов с Елисеевым, вовремя ухватив его за шиворот камуфляжной куртки.

А Гурьев уже поторапливал сверху:

– Чего вы копаетесь?! Быстрее!..

Быстрее не получалось. Привычные к большим физическим нагрузкам бойцы не ощущали веса оружия, боеприпасов и походных ранцев. А для гражданского «багажа» единственный чемоданчик с его медицинскими прибамбасами являлся непомерной ношей. Подошвы ботинок скользили по осыпающемуся сухому грунту, чемоданчик тянул назад и не давал удерживать телу равновесие.

Гурьев, Храмов и Елисеев кое-как вытянули Сидякина на дорогу. Задыхаясь, тот жадно хватал ртом воздух.

А снайпер уже кричал с другой стороны дороги:

– Чего встали! Быстрее, пока никого нет! Быстрее!..