– Ага.

Руки чешутся набрать Арине сейчас же. Но сдерживаю порыв. Нужно звонить с вестями, иначе она может напугаться моего напора и излишнего интереса. Вместо этого вызываю такси, чтобы поехать к матери в больницу.

После долгого разговора с заведующим и предъявления необходимых документов, меня наконец пускают в палату к маме.

Она явно рада видеть меня. Улыбается. А я даже не знаю, как себя вести. Конечно, факт улучшения ее самочувствия очень ободряет. И моя сыновья любовь никуда не делась. Но как задать ей терзающий меня вопрос? И ответит ли она честно?..

В общем, убедившись, что давление в норме и успокоительное принято, я все-таки решаю заговорить. Но мама начинает первой.

– Сынок, что-то произошло?

– Да.

– В клинике?

– Можно и так сказать.

– Так что же молчишь? Почему не рассказываешь? Ты меня не бойся волновать я и сама себя накручу. Так что лучше говори, не томи. Проверка? Новые нарушения выявили?!

– Вполне могут. Причем очень серьезные.

– Да ты что?! У нас все хорошо… Комар носа не подточит. Разве что кто-то специально топит…

– Думаешь?

– Ну а как еще? Я могу гарантировать лично, что мы работаем в рамках закона и санитарных норм.

– Значит, пробирки с биоматериалом для пациенток тоже конкуренты подменяют, чтобы опорочить честь нашей клиники?

– О чем ты? – тянется чтобы потрогать мой лоб.

– Жара у меня нет. И я не брежу. Речь об одной интересной девушке, Арина Пушкина зовут. Помнишь такую?

– Конечно. Милая Ариша. Как ее забыть? У меня все-таки еще нет старческого слабоумия.

– А ты знаешь, что ее сын – твой внук? – протягиваю ей результаты экспресс-теста ДНК.

Мама на удивление спокойно реагирует, даже не пытаясь отрицать.

– Ну наконец-то догадался.

– Обалдеть… Ответ шикарный… Как ты могла взять в свои руки игры чужой судьбой?!

– Вместо того чтобы сказать матери спасибо, обвиняешь?

– Спасибо. Вот только за что?

– За то, что теперь у тебя все есть. И ты дурак, если не понимаешь этого.

– Мам… может быть, я и дурак… но у нас с Ариной разные жизни. Мы совершенно чужие люди!  Или ты планировала забрать ребенка? Неужели Ирма подговорила тебя? Ни за что не поверю, что вы с ней заодно.

– Ирма? – мама поднимает брови. – Ну нет. Я с ней ничего общего не собираюсь иметь. Особенно внуков.

– Мам… – повторяю я. Она поднимает глаза. И в них ни капли сожаления. Она абсолютно спокойна.

– А мальчишка-то, копия отец получился. Я даже не ожидала. Ну правда, красавец? – с довольной улыбкой показывает мне фотографии малыша. Значит, она тайком ходила к нему… ну что за мать?!

– То что похож на меня, я и сам вижу… Но ты хоть понимаешь, что это подсудное дело? У Арины есть муж… Она планировала ребенка от него…

– Нет. Она давала согласие на чужой биоматериал.

При этих словах листок выпадает из моих рук.

– Как это знала?!

– Очень просто. Ее муженек бесплоден. Я лично видела его анализы. И наше ЭКО было не первым в ее жизни. Арина не могла забеременеть от мужа. И тогда я предложила ей воспользоваться услугами донора.

– Подсунуть девчонке с улицы биоматериал собственного сына?! Я, вообще-то, не подписывался на такое! – вспыхиваю, хотя внутри меня сидит совершенно другое чувство. Но сама ситуация накаляет. Нужно разобраться.

– Но ведь Ариша понравилась тебе! Не спорь, и так знаю. Помню, как ты на нее смотрел, когда увидел впервые. Глаз не сводил. А потом мне сказал, что ее мужу повезло.

– Да я ее даже не помнил! – вру. Я заметил Пушкину еще до процедуры. Она несколько раз приходила в клинику на прием. Но тогда я даже не мог подумать о ней как об объекте обожания. Она понравилась мне, не спорю. Но я не привык уводить чужих женщин. Да и Ирма была в статусе моей невесты. Так что у нас ничего не могло быть на тот момент. Кроме моего заинтересованного взгляда. И отказа ее смотреть в своем кабинете. Ну не смог я воспринимать эту девушку как пациентку, хотя она очень хотела попасть именно ко мне на прием. А я передал ее маме. Трус.

– Виталик, не ври мне. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Ты влюблен. И ребенок не является тому причиной. Ты влюбился в нее сам того не понимая. А ваш малыш – связующее звено. Твоя задача сейчас сделать так, чтобы Арина полюбила тебя. И поверь мне она уже готова, главное – правильно себя вести. С мужем у нее не было счастья и не будет. Она обделена заботой и любовью. А в тебе столько нежности, что хватит не только на малыша, но и на нее. Не скупись. Но и не напирай. Ты должен сделать все, чтобы Арина с ребенком привыкли к тебе. В идеале нужно забрать их в твою квартиру. Не позволяй ей возвращаться к мужу. Он злой человек, который может навредить малышу.

При мысли, что к моему ребенку подходит чужой мужик, кулаки сами начинают чесаться. Не позволю… вспоминаю Аринины синяки на лице и сжимаю зубы. Пусть только попробует к ней подойти! Эта девочка больше ему не принадлежит. Он сам от нее отказался. И теперь она станет моей.

– Виталик, ты о чем задумался с таким лицом? – волнуется мать.

– Неважно.

– Ты Ариночку не вини, она ни при чем… Можешь меня ругать, а ее не трогай. Нет, ну хороший мальчонка получился… Наглядеться не могу, соскучилась за это время! – все смотрит на фото и улыбается.

– Знаю, – отмахиваюсь. Вот как можно с моей матерью спокойно разговаривать после такого? И как на нее сердиться?

– Как он там? Вес набирает? У Ариши молоко появилось? – начинает расспрашивать, и я отвечаю. А про Ирму решаю ничего не говорить. Пока лишние беспокойства для мамы не нужны.

Обсудив все, что волновало меня в последнее время, прощаюсь с матерью и выхожу на улицу. Уже вечер, темно. Идет снег. Большие хлопья медленно падают в свете уличных фонарей. Вроде бы потеплело… как у меня на душе после этого непростого разговора, когда все точки над i расставлены.

Нужно позвонить Арине. Но мне кажется, что это вовсе не телефонный разговор. Да и вообще, она может отдыхать… поэтому решаю написать ей сообщение.

«Привет. Как ты?»

«Наверное, уже спишь, поэтому не буду тебя тревожить. С мамой все хорошо. Она идет на поправку. Поговорили. Завтра с тобой обсудим».

На подъезде к дому приходит ответное сообщение.

«Спасибо, что написал. Я не сплю, можем поговорить сейчас».

«Лучше завтра.