К мясу до сих пор никто не притрагивается, а слюнки-то – текут!

– Красиво говоришь, Сан-Олегыч, – сказал Кривицкий. – Прямо по писаному. Тебе бы книжки писать, – хмыкнул Кривицкий. – Воображение бурлит. Ну-ну, мисс Марпл, можете фантазировать дальше.

– Фантазии, говоришь? Плоды этих фантазий болтались по кораблику с автоматами наперевес и тыкали в нас стволами. А ну как палец у кого-нибудь из этих фантазий дернулся бы на курке?

– Да я ведь был вместе с вами! – вдруг повысил голос Кривицкий. – В меня стреляли!

И вдруг куда-то пропало спокойствие Малышевского, теперь из милейшего мсье Пуаро он превратился в готовящегося к броску тигра.

– Конечно же, ты, сволочь такая, рисковал вместе с нами, – сквозь зубы сказал он. – Ведь кроме чеченских отморозков, ты еще и курдов с албанцами впутал, которые отморозки и вовсе безбашенные, – так что душевная у тебя собралась компания… Не понимаю пока, зачем тебе понадобился этот международный смотр самодеятельности – чеченцы, курды и албанцы. Ведь самодеятельность же полная! Каждый из них сам по себе деятель! У кого-то вполне могло перемкнуть в башке, он полоснул бы очередью и по тебе. А я помню, как ты сидел вместе с нами, изображал заложника, испуганно втягивал голову в плечи, и спрашивал: «Что же, что же будет». Потому в тебя и стрелял Хадашев – подумал, что ты его обманул, подставил…

– Разве я без дела сидел? – с натянутой улыбкой спросил Кривицкий.

Мазур заметил капли пота у него на висках. Держался он хорошо, но все-таки, все-таки… Невиновный человек, даже если он и олигарх, но обвиненный в том, чего не совершал, – так бы себя не вел…

– Тебя это и в самом деле волнует? – мрачно переспросил Малышевский. – А ведь ты запросто мог вскочить и броситься на шею главаря терров с воплем: «Хадашев, дружище, Тракторист мой дорогой, мы же тысячу лет знакомы!» Глядишь, и не тронул бы тебя старый знакомец… Или ты хочешь сказать, что услышал эту фамилию вкупе с кличкой впервые вместе с нами? Может быть, ты также хочешь сказать, что и Тракториста впервые поимел счастье лицезреть лишь на борту «Русалки»?.. Молчишь?

– А вот и я! – Каха Георгиевич, как ни в чем не бывало, поставил на стол огромное блюдо с зеленью и горкой свалил ножи-вилки. – Мне нальет кто-нибудь вина? А почему шашлык не кушаем?!

– Кушаем, Каха, кушаем, – сказал Больной и в самом деле поднял шампур, зубами снял крайний кусочек мяса.

Малышевский налил и Грузину. Тостов никто не произносил.

Мазур все явственнее ощущал, что попал в какой-то театр абсурда. Совсем не так он представлял себе финал…

– Ты лучше, вместо того, чтобы чушь пороть, его вот, – Кривицкий неожиданно вытянул палец в сторону внимательного зрителя Мазура, – своего пса спроси, не знал ли он кого-то из террористов! Не заодно ли с ними был? Уж больно ловко у него на борту все получилось!

– Причем тут Кирилл? – искренне опешил Малышевский.

– А я тебе скажу при чем, – негромко сказал Больной, жуя. – Это он по-настоящему дергаться начинает. Мы тут говорим, то есть ты, Саша, говоришь, – а он в это время отчаянно шевелит мозгами на тему: известно нам что-то или мы его тупо разводим. И, похоже, он склоняется к правильному выводу, что нам известно. Причем многое.

– Согласен! И главное, что его беспокоит, Ванечка, – подхватил Малышевский, беря нож и вилку, – это сможем ли мы доказать его знакомство с Трактористом. Господин Кривицкий-то до сегодня считал, что сие недоказуемо… Тогда перейдем к этой волнующей части нашего рассказа. Конечно же, случайные совпадения ничуть не служат доказательством, они всего лишь наводят на размышления. Однако… Одним из таких совпадений является то, что Тракторист после первой чеченской войны контролировал часть… Пан Стробач, не подскажете, какого района?

– Урус-Мортанского, – подсказал Тимош.

– Спасибо, – сказал Малышевский, подцепил веточку зелени с блюда и отправил в рот. – И денежки на восстановление этого района одно время проходили через твой, Геннадий Леонидович, банк. Это, конечно же, чистой воды совпадение. Равно как и то, что на эти денежки в районе ни черта так и не восстановили – вот ведь какое досадное недоразумение, понимаешь ли… Оставим это и перейдем к тому волнующему моменту, когда после второй чеченской компании Тракторист оказался в Латвии. Уж не знаю, твоими ли стараниями он туда попал или, что называется, своим ходом, – это, впрочем, не столь важно. Важно, что задержаться в Латвии помог ему именно ты, Геша. Ну, просто взял и помог.

– Причем Березовский был ни сном ни духом, – вставил Больной, словно бы выгораживая своего патрона. – Борис Абрамович вряд ли одобрил бы такие игры, тем более в его нынешнем положении. Тем более – у себя за спиной.

Малышевский кивнул:

– И это уже не совпадение! Да плевать мне на Березовского. Важно, что в Латвии, Гена, ты совершил первый серьезный прокол…

Он достал мобильник, набрал номер, сказал коротко:

– Ждем-с.

Отключил трубку, сообщил собравшимся:

– Прежде чем мы ознакомимся с фактами и выводами, я скажу, в чем заключался твой стратегический просчет, Геннадий. Ты не сомневался, что в Латвии ты неподнадзорен. Ну как же, ты же политический эмигрант, враг России, а стало быть, желанный гость в любой из трех родных наших прибалтийских сверхдержав. К тому же ты вкладываешь денежку в латвийскую экономику, завтракаешь с тамошними премьер-министрами, ужинаешь с тамошними президентами, – разве можно к такому человеку относиться хоть с малейшим подозрением, следить за ним или, не приведи господь, прослушивать его! Однако при всей их карликовости и кукольности, спецслужбы у прибалтийских государств все же имеются…

Из-за угла дома появилась Адъютант – Оксана – в легком и, надо признать, легкомысленно коротком, полностью соответствующем дресс-коду пикника, но ничуть не соответствующем моменту истины светлом сарафанчике, прошествовала мимо Мазура, даже не глянув, остановилась около столика шефа. В пальчиках Адъютант Малышевского держала простую пластиковую папку синего цвета; причем ее, папки, до боли знакомый вид был способен вмиг навести скуку на человека, знакомого с такими понятиями, как «входящие письма», «документы на подпись» и «освоение выделенных средств».

– И в спецслужбах тех, Геночка, по-прежнему трудятся старые советские кадры, еще кагэбэшной закалки и натаски, – продолжал Малышевский, кивнув Оксане. – Это только на словах прибалты проклинают кровавый оккупационный режим и верного слугу оного режима, чудовищного спрута под аббревиатурой КГБ… Но они же себе не враги, чтобы выставлять на улицу крепких профессионалов, пусть и сработанных при кровавом режиме! Так вот: эти профессионалы привыкли никому не доверять и на всякий случай приглядывать за каждым. Даже если этот «каждый» – самый большой друг новой суверенной Латвии. Сегодня друг, а завтра с тех же органов спросят: что ж это вы, мать вашу так, прошляпили у себя под носом шпионов и вредителей?! Правильно говорю, Оксана Алексеевна? Да вы присаживайтесь, у нас разговор долгий.