– Я сейчас тоже супер. Наверное, единичный в нашей стране. Нас очень мало.

– То есть профи высшей пробы? – переспросила Зина.

– Да.

– Тогда сейчас тебе зачем так много работать? Чтобы кому-то что-то доказать? Себе? Не выпасть из обоймы? Заработать все деньги, для престижу? Для чего?

– Да я теперь так уже и не вкалываю, как раньше. Больше умею, знаю, проблему на подходе вижу, как и ее решение. Командировки бесконечные – это и есть часть моей работы. Но и там я тоже не на убой, научился подбирать помощников, направлять, руководить работой.

– Спокойно, уверенно, без суеты и авралов?

– О-хо-хо, Зинаида! Когда это в нашей стране без авралов и суеты? Хотелось бы так!

– А я научилась себя ценить и уважать как специалиста. И ценить жизнь в целом. Не оставляя ее полностью на работе. А еще научилась говорить «нет». И как бы ни уговаривали, ни просили-умоляли: «Зинаида Геннадьевна, это срочно-пресрочно! Дело рушится! Спасите-помогите!» Я четырнадцать лет в профессии, и ни разу не было не срочно! И все рушится, и дело рассыпается, преступник уходит, наказание откладывается! И все пропало! Ни-че-го! Догоните, дело сошьете, доказательную базу составите, а у меня рабочий день закончился! Я в зоопарк с детьми намылилась и с Риткой. И никакая необычайно срочная экспертиза меня не заставит променять это счастье на работу! Поэтому и стандартные обвинения в игнорировании жизни и полном погружении только в работу считаю обоснованными. Я после расставания с Костей еще так года три пробегала, кандидатскую защитила, пережила пару романов мимолетных, а остановилась, когда осознала, что за очередным завалом срочным на работе неделю Ритке не звонила, на звонки ее не отвечала, только «привет, все нормально, очень срочная работа. Пока!». Вот тогда-то я и поняла, что так могу жизнь мимо пропустить и не заметить! А у Кости так жизнь и не изменилась, он все в бегах и фастфуде, вместо жизни. И очень многие так, большинство бизнесменов, для них только работа, жизни нет, есть зарабатывание непомерное.

– Значит, ты мудрее меня, – загрустил Захар.

– Да ладно! – отмела утверждение Зинаида. – Просто мне есть из-за кого отстаивать право на личную жизнь, на общение с теми, кого люблю: Ритка, семья, дети, да и я сама у себя. А у тебя нет. Вот твой Никита приедет, и ты начнешь отделять «хочу больше времени провести с сыном» от сверхурочной работы.

– Само собой. Постараюсь проводить с ним как можно больше времени, – согласился Захар.

И они замолчали. Надолго.

В темноте недоговоренной напряженностью повисло несказанное. Осязаемо, ощутимо пугая возможным откровением.

«У меня есть из-за кого – Ритка, семья, дети…»

«Проводить с ним как можно больше времени…»

Как кастрация полной жизни! Урезание! Недоговоренность обоюдная…

Дети, родственники, друзья – и больше нечем дышать, гореть, плавиться, с ума сходить, ночами не спать – любить, рваться навстречу!

Полдыхания, полжизни, полнакала, зато свобода полной ложкой!

В темноте, в напряженной повисшей тишине, они перемешивались мыслями, напряженным чувствованием, пониманием, что недоговорили друг другу и что хотели сказать…

Молчание, разговор мистический. Странный, затянувшийся тишиной, клубящийся по углам, манящий чем-то запретным, словно черту провели – тягучее молчание, из которого есть только два выхода – шутка, смех или…

– Я… – попыталась Зинуля заговорить о чем-то.

– Тс-с-с… – протянул Захар, останавливая ненужные сейчас слова.

Он встал, подошел к ней и присел на корточки рядом. Как он ее отыскал в этой темноте кромешной?

Безошибочно.

Не сделав ни одного лишнего движения, не шаря в темноте беспомощно вытянутыми руками. Нашел. Сразу, как по магнитной стрелке компаса.

Он дотронулся кончиками пальцев до ее лица, легко, как цветочными лепестками, провел по бровям, носу, обвел пальцем контур губ.

Зина закрыла глаза и плыла куда-то, тая под этими еле уловимыми прикосновениями, – плыла-а-а! Захар наклонился и, легко, осторожно прикасаясь, поцеловал ее губы.

Три минуты – полет нормальный! Зинуля стартанула в космос!

Как наваждение, нежное, медленное, колдовство…

Р-р-раз! И в секунду все переменилось – тон, окраска, ритм музыки, сердцебиение. Обожгло желанием! Он переместился, обнял ее, прижал к себе сильно и поцеловал по-настоящему, далеко не нежно! Напористо, сильно, зовя за собой, требуя, обещая!

Куда-то в неизвестную бездонность улетела одежда, исчезая бесследно, а вместе с ней глупость, условности, сомнения, необходимость в словах! Первобытная темень, первобытное единение в ней мужчины и женщины – самое мудрое, самое сложное, самое простое!

Они стонали в унисон, торопились познать друг друга, целовались не останавливаясь. И, не выдержав, не выдержав – ну невозможно же! – он вошел в нее резко, сильно победителем-побежденным, а она приняла его, подчиняясь-побеждая!

Увидеть настоящие искры в глазах, оказалось, можно только в темнотище. Фейерверк индивидуальный и парный одновременно. И орать нутром, надрывая горло, ничего не боясь, не смущаясь, не сдерживая себя, достигнув вершины личного, одного на двоих Эвереста.

И, обнявшись, вдвоем, плавно, как на парашюте, падать, падать с него, падать…

– Я когда увидел тебя… – стал говорить Захар, переведя дыхание, у нее над плечом, оттуда, где находилась его отяжелевшая голова.

И в это время зазвонил телефон, где-то в неизвестной непроглядности.

– А, черт! – ругнулся Захар.

Пришлось встать срочным образом, шарить в полной темноте в поисках пиджака, кармана на этом предмете одежды и его содержимого – истошно заливающегося мелодийкой телефона.

– Да! – ну о-о-очень недовольно ответил Захар Игнатьевич.

– Захар Игнатьевич, это Маргарита Аркадьевна. Квартиру осмотрели? Вам понравилось? – не убоялась его грозного рыка Ритка.

– Нет, Маргарита Аркадьевна, не посмотрел я квартиру, – тут же забыв о недовольстве, улыбнулся Захар.

– Почему? – работал возмущенный риелтор. – Разве Зинаида вам ее не показала?

– Зинаида Геннадьевна не смогла провести показ, потому что вы, Маргарита Аркадьевна, закрыли нас в гардеробной комнате, – веселился Захар, но твердость голоса держал.

Нынче Ритулины традиционные восклицания разнообразились.

– Ой! – Ну, это святое, и к нему: – О боже ж мой! И вы до сих пор там?

– Представьте себе! – улыбался Захар.

– Я немедленно выезжаю! Буду через полчаса!

– Очь хорошо! – похвалил Захар Игнатьевич за рвение, нажал отбой и пояснил Зинаиде: – Твоя Рита будет через полчаса!

– Надо искать вещи! – встревожилась Зинаида.