Стефни побледнела, затем повернулась к мужу и Пастырю Майклу.

— Не вмешивайся! — завопила она.

— Ну уж нет! — крикнул Смит и схватил посох Бруны. — Послушай, женщина, — обратился он к знахарке, — Травница ты или нет, я не позволю тебе бить всех, кого тебе вздумается!

— А твоя жена может проклинать всех, кого ей вздумается? — огрызнулась Бруна. Она вырвала палку и ударила ею его по голове.

Смит подался назад.

— Хорошо, — проговорил он. — Я хотел все уладить по-мирному…

Обычно Смит произносил такие слова, перед тем как закатать рукава и выкинуть кого-то из таверны. Он невысок ростом, однако крепкого телосложения, и у него большой опыт общения с загулявшими дровосеками.

Бруна далеко не мускулистый мужик, но запугать ее трудно. Она не сдвинулась с места, когда Смит набросился на нее.

— Отлично! — вскричала знахарка. — Выкидывай меня отсюда! А сам давай смешивай травы! Лечи вместе со Стефной тех, кто харкает кровью и страдает демонической лихорадкой! Принимай новорожденных, раз уж занялся таким делом! Готовь собственные снадобья и делай запалки! Зачем тебе иметь дело со старой Каргой?

— В самом деле, зачем? — спросила Дарси. Все уставились на нее, а она подошла к Смиту. — Я могу смешивать травы и принимать роды не хуже нее.

— Ха-ха! — рассмеялась Бруна.

Смит с сомнением посмотрел на девушку.

Дарси не обратила внимания на целительницу.

— Пришло время перемен, — продолжала она. — У меня нет столетнего опыта лечения больных, как у Бруны, но я не стану тиранить людей.

Смит потер подбородок и бросил взгляд на хихикающую Бруну.

— Давай, — наконец заговорила старая знахарка. — Мне и правда пора на покой. Только не приходите ко мне с просьбой помочь, когда разойдутся наложенные ею швы и откроются раны.

— Может быть, стоит дать Дарси шанс? — предложил Смит.

— Значит, решено, — заключила Бруна и ударила посохом по полу. — Объявите всем поселянам, к кому они теперь должны обращаться за лечением. А вам спасибо за то, что я могу наконец отдыхать в своей избушке!

Она повернулась к Лише.

— Проводи старуху домой, девочка. — Она взяла Лишу под руку, и они направились к выходу.

Проходя мимо Стефни, Бруна остановилась, указала на нее посохом и тихонько произнесла слова, которые могли слышать только три женщины.

— Если попробуешь сказать что-нибудь против этой девушки, вся деревня узнает о твоем позоре.

Лиша не могла забыть выражение ужаса на лице Стефни всю дорогу до дома знахарки.

Как только они пришли, Бруна накинулась на Лишу.

— Ну, рассказывай, девочка. Это правда?

— Нет! — воскликнула Лиша. — То есть мы почти… но я велела ему прекратить, и он послушался!

Жалкие оправдания. Ужас охватил девушку. Бруна единственная во всей деревне заступилась за нее. Если и старуха сочтет ее вруньей, она просто умрет.

— Ты… ты можешь проверить, если хочешь, — пролепетала она, чувствуя, как горят щеки. Потом уставилась в пол, едва сдерживая слезы.

Бруна крякнула и покачала головой.

— Я верю тебе, девочка.

— Почему? — вопрошала Лиша. — Почему Гаред отважился на такую ложь?

— Потому что парней хвалят за то, за что девушек выгоняют из деревни, — объяснила знахарка. — Мужики зависят от того, что другие думают об их болтающихся червяках. А твой парень просто мелочный вредный тупой кусок дерьма, не понимающий, что делает.

У Лиши вновь слезы навернулись на глаза. Казалось, она будет плакать целую вечность. И где в одном теле могло вмещаться столько сырости?

Бруна открыла объятия, и Лиша бросилась в них.

— Ничего, девочка, — успокаивала ее старуха. — Выкинь всю дурь из головы, и мы что-нибудь придумаем.

В избушке Бруны царила полная тишина, пока Лиша заваривала чай. День еще толком не наступил, а она уже испытывала упадок сил. Как ей теперь жить в Каттеровой Ложбине?

«До Форт-Ризона всего неделя пути, — размышляла она. — Там живут тысячи людей. Никто из них не слыхивал о вранье Гареда. Я найду Клариссу и…»

И что? Лиша понимала, что предается фантазиям. Даже если ей удастся отыскать Вестника, который согласится отвезти ее, мысль о неделе, проведенной в пути на большой дороге, холодила кровь. К тому же жители Ризона в основном фермеры и не нуждаются в грамоте и бумаге. Возможно, она найдет себе мужа. Только мысль о том, чтобы связать судьбу с другим человеком, не приносила ей утешения.

Девушка отнесла Бруне чай, надеясь, что у старухи найдется ответ на ее вопрос, однако Травница молчала, потягивая жидкость. Лиша опустилась на колени возле ее стула.

— Что же мне делать? — спросила она. — Я не могу все время прятаться.

— Можешь, — ответила Бруна. — Как бы ни хвалилась Дарси, она не запомнила и малейшей части того, чему я учила ее. А я не передала ей и половины своих знаний. Скоро сюда явятся люди и станут умолять меня о помощи. Останься. Пройдет год, и обитатели Каттеровой Ложбины не будут представлять себе, как могли без тебя обходиться.

— Мать не разрешит мне жить у тебя, — вздохнула Лиша. — Она хочет, чтобы я вышла замуж за Гареда.

Бруна кивнула.

— Наверное. Она не может простить себя за то, что не родила сыновей от Стива, и желает, чтобы ты исправила ее ошибку.

— Я не стану делать этого! — воскликнула Лиша. — Лучше отдам себя силам тьмы, чем позволю Гареду вновь прикоснуться к себе. — Она вдруг с удивлением поняла, что говорит сущую правду.

— Ты очень храбрая, дорогая моя, — проговорила Бруна без доли презрения в голоса. — Ты смело губишь свою жизнь из-за какого-то вранья и страха перед матерью.

— Я ее не боюсь! — заявила Лиша.

— И скажешь ей, что не выйдешь за парня, который погубил твою репутацию?

Лиша некоторое время молчала, потом кивнула.

— Да. — Девушка встала. — Думаю, мне надо пойти и разобраться с делами.

Бруна промолчала.

В дверях Лиша остановилась.

— Бруна, какой грех совершила Стефни? — спросила она.

Знахарка потягивала чай.

— У Смита трое очаровательных ребятишек, — ответила наконец целительница.

— Четверо, — поправила ее девушка.

Бруна покачала головой.

— У Стефни четыре ребенка, а у Смита три.

Лиша широко открыла глаза от удивления.

— Но как такое могло случиться? Стефни покидает таверну лишь для того, чтобы пойти в Священный… — Она внезапно умолкла.

— Даже святые — всего лишь люди, — пояснила Бруна.