Она унесла пустую банку и коробку из-под крекеров и заметила знакомую пару глаз.

— Снова ты, — сказала она дворняге, которую приметила в первый день своего пребывания в Гленмиуре и видела с тех пор много раз. Собака то и дело попадалась ей на глаза, слишком осторожная, чтобы подойти, но не выпускающая ее из виду. Она подумала о собаке как о льве Андрокла[10]и начала оставлять миску с водой и объедки на ступеньках у бунгало. Она никогда не видела там собаку, но вода и еда аккуратно исчезали. Дворняга была потерянной душой, шатающейся вокруг, словно она искала себе местечко, чтобы обосноваться.

Сара и бездомная дворняга исполнили танец доверия, словно застенчивые подростки на школьной вечеринке. Они подходили ближе, потом отходили, неспособные расслабиться в обществе друг друга, но связанные каким-то взаимным притяжением.

Сара жаловалась своему отцу, своей бабушке и двоюродной бабушке Мэй, даже Брайди, что беспокоится о дворняге. Она была в ужасе оттого, что собаку может сбить машина. В Гленмиуре не было отдела контроля за животными, но там был приют на Бранч, 62. Но эта дворняга была слишком умна для того, чтобы попасть в приют. Она обычно исчезала, стоило кому-нибудь приблизиться к ней. Один раз кому-то из добровольцев удалось отвезти животное на ферму, но через пять минут она сбежала обратно в город.

— Ну говори мне, — сказала Сара, не привыкшая к тому, что за ней следят. — Ты тоже голодна. Ты должна что-нибудь сказать.

Раздраженная Сара умудрилась выковырять крекер со дна коробки. Она протянула его собаке. Как и можно было предположить, дворняга потянулась к нему с жадностью, но отказалась брать угощение с руки. Собака поползла вперед, ее ноздри трепетали, в ее глазах было такое напряжение, словно она пыталась загипнотизировать крекер, чтобы он попал из руки прямо ей в рот.

Сара сделала шаг ближе. Собака притворилась, что отползает.

— Не кажется ли тебе, что меня уже достаточно отвергали? — нетерпеливо спросила Сара.

Собака заскулила и лизнула крекер, но была готова в любую секунду сбежать.

Сара посмотрела в ее бархатно-коричневые глаза. У нее были настоящие ресницы. Сара даже не знала, что у собак бывают ресницы.

— Давай, дворняга, — обхаживала она ее. — Ты знаешь, что ты хочешь это. И я тебя никогда не обижу.

Собака вытянула спину и обнюхала крекер, все ее тело вздрагивало от желания съесть угощение. Ближе… подходи, думала Сара. Иди сюда, иди, иди. Она наклонилась, отчаянно желая обрести в дворняге друга.

Собака дернулась назад, хвост между ног.

— Хорошо, — сказала Сара. — Как хочешь. Голодай, если тебе так угодно.

Она подбросила крекер, тот упал на землю, и Сара зашагала обратно к коттеджу. На заднем крыльце она обернулась, чтобы увидеть, как собака приканчивает крекер и потом садится, полная внимания.

Морда дворняги была наполовину белой, наполовину черной, а в ее глазах светился недюжинный ум.

Сара наполнила большую миску водой, поставила ее на ступеньки и вошла в дом, решив не беспокоиться о том, когда собака ее выпьет. Кроме того, она торопилась смыть с рук запах копченой сельди.

— В этой ситуации мы начинаем выглядеть идиотами, — признал Уилл, огибая садик за школой. В их районе возник еще один пожар, и после того, как он случился, они разбирались с разрушениями.

— Может быть, мы и есть идиоты, — объяснила Глория. — Кто-то поджигает дома прямо у нас под носом, а мы не можем его остановить.

Она со злостью пнула старую банку растворителя для краски. И снова было просто удачей, что никто не пострадал от огня. Ущерб был нанесен только собственности. Уилл решил не полагаться лишь на удачу, чтобы оградить людей от огня. Он хотел прижать к ногтю этого подонка.

— Итак, как мы можем быть уверены, что это один и тот же парень?

— Мы не уверены, но я кишками чувствую, что это так. И тем не менее тут нет никакой логики, — сказал он. — Интервалы между атаками беспорядочны, катализатор всякий раз разный. Как, черт побери, детективы по поджогам собираются вычислить этого придурка?

— Это не наша проблема.

— Но это происходит здесь. В таком маленьком местечке парень не может чихнуть так, чтобы весь город это не услышал. Как кому-то удается выходить сухим из воды со всем этим дерьмом? — Он знал о поджигателях, которые делали свое дело пять, шесть, даже десять лет, и никто их не поймал.

— Мы кое-что проглядели.

— Кроме шуток… — Уилл изучил оставшиеся после пожара улики уже в тысячный раз. Техники расследования поджогов были сложными, но департамент небольшой. Пока тут только повреждения собственности, активной работы по расследованию не будет. Он изучал даты, время и детали, пока его глаза не заслезились. Он думал, что должно быть что-то, имеющее значение во всех этих случаях как в групповых. Но ничего не было. Ничего, кроме… — Каждый из этих пожаров был в нашу смену, — сказал он.

— Тут один шанс из трех, что любой пожар окажется в нашу смену.

— Но три подряд? — спросил Уилл.

— И что тебе это дает? Кто-то поджигает дома, чтобы достать одного из нас? Нас обоих?

— Тут есть над чем подумать. Итак. Кого ты в последнее время обидела?

Он шутил, но Глория покраснела, наклонила голову и пробормотала что-то.

— Что такое?

— Мой бывший, — нехотя ответила она, не глядя на него. — Наш дом наконец-то продан, и он ужасно себя вел все это время. Он оспаривал каждый грош.

Уилл встречался с Дином всего несколько раз. У него сложилось впечатление, что этот парень не ценит свою жену и не понимает, как она отчаянно несчастна.

— Ты думаешь, он занимается поджогами?

— Он ленивый сукин сын. Устраивать поджоги для него слишком много работы.

— Может быть, это не он пытается тебе навредить, — предположил Уилл, — а, например, Руби?

Глория пожала плечами:

— У нее нет бывшего. Только эта отмороженная дочка.

— Глиннис? Она никогда не казалась мне отмороженной, — удивился Уилл.

— Да уж, ну понимаешь, это не ты встречаешься с ее матерью. — Глория подняла металлический прибор, искореженный до неузнаваемости. — Пожары случались в мое дежурство, это правда, но они также случались и в твое.

— Да. — Уилл уже напрягал мозги на этот предмет.

— Твоя бывшая тоже не подарок.

Он этого не отрицал. Он не сделал этой женщине ничего плохого, он предоставил ей и ее ребенку прочный дом и обустроенную жизнь. Но этого не было достаточно для того, чтобы заставить Марисоль оставаться чистой и трезвой. Безопасность не является гарантией счастья.