– Очень быстрый праздник, вжух – и конец. Тайгон, любезный, распорядись, чтобы принесли вина. Вино-то им можно?

– Можно, Киан, – Трина как будто едва сдержала смех, глядя на его потуги, но зато заставила облегченно выдохнуть.

Рыболюды тоже выдыхали – шумно и очень радостно, – их и без того бледные лица снова начали синеть здоровым румянцем. Гранд оглушил всех глубоким баритоном:

– Буду счастлив разделить с вами вино, повелитель! Счастлив настолько, что наотрез откажусь брать тринадцать самок человека, даже не настаивайте! Глубине в сей великолепный день хватит семи!

– А это он о чем? – Трине уже было бы удобнее сесть с ним рядом на трон, чем бесконечно наклоняться.

– Это наша статья обмена. Они привозят кучу ресурсов, а с нас берут только тринадцать девственниц. У них там острая нехватка человечины.

– И зачем они их берут?

– Понятия не имею, никто этим вопросом не задавался. Едят, скорее всего. А может, сначала пользуют как наложниц, а потом едят. Иначе зачем им именно девственницы? Но мы находим трупы на берегу, иногда почти целые.

– Ну и твари…

– Глубинные, – дополнила она. – Зная твой характер, смею посоветовать не принимать поспешных решений. То, что они дают нам, несравнимо с тринадцатью девками в год.

– Да нет. Я, наоборот, приятно поражен! Не думал, что у вас тут целых тринадцать девственниц можно отыскать при прошлых-то порядках, – он поднял голос, обращаясь к гостю. – Уважаемый гранд, вы назвали себя реформатором? Так вот вам новая реформа – никто из моих девиц с вами не отправится. Самому нужнее. Люблю, знаете ли, вечерами побаловаться.

Казалось бы, их глаза уже достигли физиологического максимума, но не тут-то было. Теперь они уставились на правителя немигающими и безжизненными тарелками. Первым не выдержал Тайгон:

– Мой лорд, но вы даже не видели этих девушек!

Николай посмотрел на сводного брата:

– А разве вы для Глубины приготовили не самых лучших?

– Конечно, мой лорд! Но…

– Вот самых лучших мне и оставьте, я вашему вкусу доверяю. И плохоньких оставьте – жадность лорда не сгубила.

– Но…

– Хватит, Тайгон. Как вам вино, дорогие гости?

– Суховатое, – совсем уж без восторга ответил главный. Да по всем было видно, что такое решение им поперек горла – приучены получать подачки без споров. Гард отставил чашу на поднос слуги и произнес уже не так гулко: – Повелитель, правильно ли я понимаю, что условия нашего сотрудничества меняются?

– Сотрудничества? – Киан вскинулся. – А я думал, что вы вассалы и верные слуги.

– Да… но у каждой верности должна быть какая-то целесообразность. Те дары, что мы доставили сегодня, обеспечат ваш замок ресурсами, которые сами бы вы не добыли!

– У меня такое ощущение, гард, что вы решили со мной поспорить. Не настоять ли мне на вашем пребывании в сем гостеприимном замке на пару дней?

Тот позеленел, но ответил твердо:

– Я понял вас, повелитель. И очень надеюсь, что к следующему году вы измените свое решение, – прозвучало в дословном переводе как «очень надеюсь, что через год на вашем месте будет сидеть кто-то более вменяемый». – А пока прошу разрешения откланяться.

– Кланяйтесь, – разрешил Николай. – И ты, Тайгон, прекращай зыркать, а то нечем будет зыркать.

– Да, мой лорд, простите, – братец спешно уставился в пол.

Николай, вернувшись в свои покои, долго не мог успокоиться и ходил туда-сюда под прицельным взглядом Трины. Нет, он все сделал верно, иначе и не мог поступить, но число его врагов множилось в геометрической прогрессии. Никто из присутствующих не удивится, если через год Глубина уже не пришлет никаких даров. Или вообще объявит войну черной империи. Хотя какая может быть война, если они в воде, а остальные на суше?

Трина попыталась прервать его метания:

– Я кое-что скажу, Киан. Меня восхищает твоя целостность, ты в своих странностях настолько последователен, что это впечатляет. Бьешься за каждую важную для тебя позицию и всегда ее отвоевываешь. Как бы я ни относилась к ним, твой стержень непоколебим, а это важнее. Я говорю искренне, а не как часть восторга шорсир своим господином.

Коля не обратил внимания на ее слова и не ответил, все еще погруженный в переживания. Да ведь он и не собирался никого здесь перевоспитывать! Из Николая тот еще воспитатель. И прекрасно понимал, что все вернется на круги своя или сделается еще хуже после его смерти – на будущей неделе или через семьдесят лет, не так уж и важно. Но Коля словно не мог остановиться – все силы прилагал, для того чтобы конец его дней пришелся на будущую неделю. Кого в этом винить, если не самого себя? И как переделать самого себя, если окончательно изменить мир вокруг невозможно?

Ничего удивительного, что азартные игры в этой обители зла прижились как родные запчасти к иномарке. Николай сам был свидетелем, как один барон, проигравший родовое поместье, рвал на себе волосы и кричал, что черная империя такого зла еще не знавала. И в его отчаянном вое не было ни уважения, ни восхищения – чистая ненависть. Коля же утешался тем, что азарт хотя бы на время заменил знати привычные развлечения, и раз уж ему полагается нести неразумное, злое и вечное – так пусть возрадуются. Вот только усредненный характер этой самой знати он недооценил. Проигравшийся барон отчаялся настолько, что отыскал еще парочку таких же неудачников и посреди ночи ввалился в покои лорда.

Конечно, никто из нападавших не успел сделать и двух шагов по направлению к нему: первого убила Трина, остальных за пару секунд дорезали другие шорсир. И, разумеется, эти заговорщики не были теми самыми. Ноэ тоже примчался через несколько минут, оповещенный собственной магической сигнализацией. Убедился, что все в порядке, улыбнулся, но Николаю заявил:

– Число трупов вокруг вас растет, а с ними крепнет репутация. Это даже хорошо, мой лорд. Но мне кажется, вы считаете своих подданных злобными тупицами, а правда в том, что они только злобные. Не слишком много времени пройдет, прежде чем кто-то дозреет до осознания, ради чего вы устроили этот бардак. И когда за вашими мотивами увидят великодушие и милосердие… вот тогда, мой лорд, у шорсир стократно прибавится работы.

– Я пытаюсь найти золотую середину, Ноэ, не придирайтесь!

– Не пытаешься, – зачем-то вставила Трина. – Ты действуешь согласно своей совести, а такой атрибут характера здесь не прощают. Первый хоасси прав, со всей очевидностью рано или поздно это поймут остальные. Разумеется, мы сможем защищать тебя, но главным врагам черного престола, сильным и могущественным, любая шумиха может сыграть на руку.

– Погоди! – возмутился Николай. – Не ты ли меня давеча расхваливала за целостность?

– Я. И от своих слов не отказываюсь. Просто описываю факты такими, каковы они есть.