С вином этим связан весьма забавный случай. Денег-то нам не шибко много давали, а те, что были, мы домой пересылали, семьям. Им в тылу совсем туго было, особенно с едой. Так что себе оставляли лишь необходимый минимум. А порой так винца хлебнуть хочется…

И вот что придумал мой штурман – идет он на рынок и трется у женщин-торговок, вроде как выбирает. А они, видя в нем потенциального клиента, наперебой свои вина нахваливают. Каждая норовит полстакана ему в руки сунуть: «Попробуй! Лучше во всем городе не сыщешь!» Конечно, штурман не обижал никого и, всем своим видом изображая опытного дегустатора, пробовал у одной, второй, третьей… А мы смотрим и удивляемся – в кармане у него, как и у всех нас, ни гроша, а к вечеру – «хорош», будто денег куры не клюют. Многие последовали его примеру. Правда, вскоре торговки раскусили этот нехитрый маневр и перестали наливать вино на пробу всем нам, военным летчикам. Только за деньги!

Сказать честно, почти все мы, за весьма редким исключением, никогда ранее не видели настоящего моря, разве только на картинках. Поэтому были просто ошеломлены его необозримыми бесконечными просторами, испещренными пенными барашками бегущих вдаль волн. Никогда не думал, что это так здорово – стоять на берегу, подставив лицо соленому морскому ветру, и смотреть, смотреть, смотреть…

А вот лететь над морем оказалось совсем не так здорово. Стоит лишь потерять из виду береговую линию, тут же начинается мандраж. Кажется, все работает не так, как должно. И двигатель как-то непривычно вибрирует, и приборы совсем не то показывают… Страх буквально проникает под кожу, стараясь подчинить себе все мысли и чувства. Ведь в случае вынужденной посадки надеяться на спасение не приходится – в холодной морской воде шансов на выживание практически нет. Поэтому отсутствие в поле зрения медленно проплывающей под крылом земной поверхности не в лучшую сторону сказывается на моральном состоянии пилота. Все мы, морские летчики, в той или иной степени испытали это на своей шкуре.

В моем же частном случае ситуация усугублялась кошмаром, пережитым в не столь уж далеком детстве. Истошный крик тонущего мальчишки звучал в ушах, как только ведомый мною самолет уходил достаточно далеко от берега. Порой казалось, что вот именно сейчас, во время этого самого полета, произойдет непоправимое и я сам, утомленный недолгой борьбой с безжалостной стихией, камнем пойду на дно… Тяжело на душе было…

Тем не менее с каждым разом удавалось все меньше и меньше думать о плохом, и я чувствовал себя все лучше и лучше, оставаясь один на один с морем. Не последнюю роль сыграли доверие к своему «Ильюше», безотказно работавшему под чутким надзором грамотных техников, и, конечно, собственный, собираемый по крупицам летный опыт.

Неподалеку от Махачкалы располагался завод «Дагдизель», производивший минно-торпедное вооружение для флота. По существовавшему тогда порядку определенный процент серийных торпед подлежал обязательным ходовым испытаниям в условиях, максимально приближенных к боевым. Занимались этим заводские летчики, в распоряжении которых имелись два «Ил-4». Но нашим командирам удалось договориться с директором «Дагдизеля», чтобы эту непростую задачу поручили нам. Таким образом мы приобрели некоторый практический опыт торпедометания.

Конечно, никакого взрывчатого вещества в носовой части не имелось, и весь ее объем был заполнен водой. После того как торпеда, выработав запас топлива, заканчивала движение, срабатывала система вытеснения этой самой воды воздухом высокого давления, заставляя подниматься над морской поверхностью окрашенную в красный цвет «головку». К ней, чтобы поднять торпеду на борт, тут же подплывал катер-торпедолов.

Последний учебный полет над морем был самым сложным. Предстояло выдержать своего рода выпускной экзамен – пройти звеном из трех самолетов по маршруту Махачкала – Красноводск – Астрахань – Махачкала продолжительностью три с половиной часа. Впереди командир, и мы, двое ведомых, – справа и слева от него.

Погода прекрасная, спокойная. Солнце ласково светит, отражаясь от морской воды бессчетным количеством мигающих звездочек. Красота, да и только… Как водится, появилась «тряска». Хоть и машина совсем новая, а все равно… Стоило лишь показаться на горизонте восточному берегу, двигатели вновь «заработали нормально». Ну ладно, с этим я уже свыкся как-то. До Астрахани долетели без особых приключений.

Почти перед самой Махачкалой – грозовая облачность. Ведущего потерял почти сразу же… Совсем плохо стало. Гром гремит, молнии сверкают, ливень тут же затянул пленкой остекление кабины… Жуткое зрелище, особенно для первого раза. Вдруг… словно невидимая рука схватила мой самолет и внезапно швырнула его вниз… У меня – ком в горле, дыхание перехватило. «Все, – думаю, – конец…» Не успел опомниться, а его уже вверх подбросило, словно игрушку.

Да и я проблем себе добавил по неопытности – ремни, пристегивавшие меня к сиденью, перед полетом слабовато затянул… Так и скакал на нем, словно объезжал дикую лошадь, не имея возможности оторвать руки от штурвала… Слава богу, догадался немного мористее взять и почти сразу же вышел из облака. Повезло еще, что опыт ночных полетов у меня имелся, – какой-никакой, но все-таки. Заходить на посадку надо было со стороны моря, а там – сплошная горная стена. Кажется, что вот-вот воткнешься в нее…

Выключив моторы, я еще немного посидел в кабине, отходя от пережитого. Чувствую: холодно как-то, будто в воде ледяной искупался. И точно: через щели в кабине столько дождя натекло, что я до ниточки промок. Так занят был пилотированием, что даже не заметил этого. Что интересно, даже не заболел тогда – встал на следующее утро как ни в чем не бывало.

Тем временем 36-й полк уже отбыл на Черноморский флот. Наш 35-й волею командования был направлен на Северный. В июне мы начали перелет на новое место базирования. Сначала – 1-я эскадрилья, недели через две —2-я. «Наконец-то на фронт», – искренне радовался я.

Но судьба вновь приготовила мне сюрприз. При посадке в Архангельске командир эскадрильи майор Абрамов подломил «костыль» и продолжил перелет на моем самолете. Мне же было приказано оставаться со своим экипажем на аэродроме, чтобы после ремонта командирской машины прибыть на ней в полк.

Сидел там месяца два, капал на мозги всем, до кого смог дотянуться, но ремонт так никто и не начал. Из полка также не было никаких известий, словно меня и моего экипажа в природе не существовало. Отчаявшись, я обратился к начальнику гарнизона полковнику Житинскому, рассказав ему о ситуации, в которую попал.

– Да пошел ты знаешь куда! – бурно отреагировал он. – И без тебя проблем хватает!

Потом немного успокоился и спросил:

– А экипаж твой где?

– В столовой, – отвечаю, – завтракает.

– Вот что, – сказал Житинский, немного подумав. – Тут тебе все равно никто не поможет. Как раз минут через тридцать улетает в Москву «Ли-2». Бери экипаж, садись на него. Пусть там решают, что с тобой делать.

Ну, и на том спасибо. Мы еле чемоданы успели собрать, чтоб не опоздать на этот рейс.

Прилетели в Москву, нашли штаб авиации. Адъютант доложил о нас начальнику штаба, вышел из кабинета и сказал: «Заходите». Ну, мы и зашли…