litbaza книги онлайнНаучная фантастикаУТЕС ДРАКОНА. Палеофантастика русской эмиграции - Михаил Фоменко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 47
Перейти на страницу:
Родных у Елагина в Шанхае не было, а знакомые и сослуживцы покачали головами, пожалели, вспомнили, что покойник был «хорошим парнем» и перестали о нем говорить. Да и сам Георгий Николаевич, хотя и не забыл сразу приятеля, но целиком ушел мыслями в предстоявший официальный экзамен.

Так, приблизительно через месяц, вернувшись домой после вахты, Георгий Николаевич нашел на столе заказное письмо с индокитайской маркой. Недоумевая, он разорвал объемистый пакет и начал читать письмо на бланке госпиталя Св. Марии в Хайфонге.

«Monsier, — писал ему старший врач больницы, — согласно последней просьбе вашего друга, мосье Сержа Елагина, на меня выпал тяжелый долг сообщить вам о его кончине, последовавшей от заражения крови 15-го сего июля в нашем госпитале.

За три дня перед тем мосье Елагина доставила сюда в бесчувственном состоянии, с оторванной или откушенной ступней, портовая полиция, которой его передал, в свою очередь, один из местных китайцев-скупщиков ласточкиных гнезд. Джонка этого видного коммерсанта, плавая в поисках излюбленного китайского деликатеса среди скал у архипелага Фай Цзи Луна, нашла вашего друга на крошечном острове неподалеку от скалы, известной у моряков под названием “Жабы”. Согласно показаниям сборщиков ласточкиных гнезд, он лежал без памяти рядом с лужей запекшейся крови, в маленькой прибрежной пещерке.

В связи с недавним крушением парохода “Оран”, о чем, быть может, вы читали в газетах, нам нетрудно было заключить, что несчастный находился, по всей вероятности, на борту этого корабля.

Так как рана больного была в очень скверном состоянии, я решил немедленно произвести ему ампутацию ноги до колена. К сожалению, операция уже запоздала: заражение пошло выше. Больной двое суток боролся со смертью и почти беспрерывно бредил.

Все же, за день до кончины, мосье Елагин пришел на некоторое время в себя. Он вызвал меня, назвал свою фамилию и вполне связно, хотя и сильно волнуясь временами, рассказал о том, что с ним случилось. По его просьбе рассказ этот подробно записала одна из наших сестер, владеющая английским. Мосье Елагин просил меня переслать вам, вместе с его прощальным приветом, эту запись, что я и делаю.

Стоит ли прибавлять к ней какие-либо комментарии? Скажу только, что за четверть века моей жизни “к Востоку от Суэца” мне пришлось и видеть, и слышать немало такого, что в Европе сочли бы сплошной выдумкой. Во всяком случае, могу вас заверить, что во время рассказа мосье Елагин вовсе не производил впечатление бредившего человека. С другой стороны, самый тон рассказчика и полное сознание безнадежности своего положения уничтожают, как мне кажется, всякое подозрение в умышленной мистификации.

В заключение упомяну, что, слыша аналогичные рассказы от местных тонкинцев-рыбаков, я уже давно заинтересовался этим спорным вопросом из серьезных источников, трактующих его «in extenso»[13]…

— Рассказы тонкинцев и гибель Сергея!.. Это что еще за белиберда?.. О чем он говорит? — думал Георгий Николаевич, дочитав письмо доктора. — Почему же не верить Сергею: он никогда не был вралем…

И Георгий Николаевич с напряженным любопытством погрузился в чтение листков, исписанных беглым мелким почерком.

***

«Находясь в здравом уме и твердой памяти, я сообщаю следующие сведения о том, что произошло со мной во время и после крушения парохода “Оран”.

Накануне вечером, пересекая залив Алонга, наш грузовик попал в полосу сильного тумана и шел уменьшенным ходом, непрерывно давая сигналы гудками и сиреной. Около полуночи я поднялся в мою каюту, выходившую дверью на спардэк, и быстро заснул.

Среди ночи резкий толчок выбросил меня из койки. Удар был настолько силен, что тяжестью тела я сорвал крючок, на котором держалась приотворенная дверь каюты, оказавшаяся почти подо мной, и скатился по накрененной палубе за борт парохода. Оглушенный ударом, я не успел даже зацепиться за поручни. Все произошедшее я осознал лишь в тот миг, когда начал быстро погружаться в волны. Судорожным усилием мне удалось выплыть снова на поверхность. Сильная волна, оставленная недавним тайфуном, сразу же подхватила и отнесла меня от борта и, может быть, именно благодаря этому я не попал в водоворот, засосавший остатки “Орана”.

Висевший над морем знойный туман тут же скрыл от меня очертания корабля, а затем потухли и желтые бусины пароходных иллюминаторов. По-видимому, вода уже успела проникнуть в машинное отделение. Сквозь пелену тумана, глухо, точно сквозь слой ваты, доносился жалобный вой сирены и слабые крики людей. Потом раздался точно приглушенный пушечный выстрел, и все сразу стихло. Я подумал, что это, должно быть, взорвал палубу воздух, сжатый внутри парохода. В наступившей тишине я слышал лишь шипение пены на гребнях волн, светившихся фосфорическим светом. Меня накрыл мрак тропической ночи.

Я хороший пловец. Морская вода была совсем теплой, и, несмотря на волну, я мог свободно продержаться на поверхности несколько часов. Если только наш радиотелеграфист успел дать сигнал «S. О. S», то к нам уже спешат на помощь спасательные суда. Кроме того, лишь накануне капитан в разговоре со мной ругательски ругал это море, усеянное тысячью скал-островков архипелага Фай Цзи Лун, между которыми проходят сильные морские течения. Быть может, меня поднесет к одному из них. Правда, оставались еще акулы, частые гостьи в этих местах, но меня столько раз в жизни выручал счастливый случай, что в тот момент я не считал свою игру безнадежно потерянной. Главное было, экономя каждое усилие, продержаться на поверхности возможно дольше.

Я сорвал облипавшую мое тело пижаму, перевернулся на спину и лежал почти без движения, то поднимаясь на гребни, то соскальзывая в долинки между волнами.

Так прошло, может быть, два, может быть, три часа. Я сильно устал. Тут, случайно повернув голову, я с облегчением заметил, что небо впереди меня стало сереть. Перламутровый рассвет быстро, по- южному, вступил в свои права, и вскоре показалось солнце, огромное и кровавое сквозь стену густого тумана. Его лучи начали рассеивать окружавшую меня желтовато-молочную муть, рассыпавшуюся капельками горячего мелкого дождя, который приятно омыл мои соленые губы. Теперь я мог оглядеться. В четверти мили от меня, сквозь клубы расходившегося мороса, виднелись над грязно-желтыми волнами обрывистые контуры какого-то утеса, точно высеченного по рисунку китайского художника.

Я поплыл к нему, борясь со сносившим меня в сторону течением, часто отдыхая на спине. Наконец я услышал рокот прибоя, бившего о стены утесов. Чтобы найти подходящее место и выбраться на скалы, поросшие скользкими водорослями, мне пришлось напрячь остатки моих сил. С ободранными ладонями, весь в ссадинах и синяках, я с трудом вскарабкался по откосу выше линии прибоя и свалился в какую-то пещерку, дрожа от перенесенного

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 47
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?